Теперь же притворяться нет никакого смысла. Или даже наоборот, смысла стало куда больше? Я словно выпрыгнул из своей привычной оболочки. Я – душа, которая хочет найти новую плоть. Ту, в которую можно влиться. Но что есть плоть? Можно ли купить ее, пусть даже за все богатства этого мира? Купить плоть можно лишь стремлением и силой. Возможно, жестокостью. Быть может, у кого-то есть другие варианты. У меня их нет.
В залах океанариума было людно, прохладно, приятно. В разгар буднего дня, под огромными сводами, в приглушенном свете можно было наткнуться на большую туристическую группу, или же увидеть школьников на экскурсии. Гул голосов наполнял пространство, и без того кажущееся маленьким из-за проплывающих за толстым стеклом громадин, таких, как тигровая акула.
Я вслушивался в разговоры, улавливал обрывки фраз. Это происходило как-то случайно. Мысли распадались на части.
Я было подумал, что зря приехал, и что зря вообще взялся за историю Андрея Нечаева. Сомнения переполняли меня. Уж очень туманным виделось мне его будущее. Быть может, и не любил он вовсе Эллу? Да и не любил, без вариантов, потому что для любви, как и для психического недуга, нужно время, дабы созреть. Много можно провести параллелей между первым и вторым, но не о том речь. Нечаев испытывал страсть – это куда более правильный вывод. И меня это почему-то сильно расстраивало.
Мир Нечаева рушился. Так же, как и мой. Нас обоих занесло в эту параллельную реальность каким-то неведомым образом. Будто кто-то написал это. Больное воображение привело нас в определенное место, и отнюдь не просто так. Мы должны были встретиться, и теперь, по прошествии времени, я понимаю неизбежность этого слишком отчетливо.
Не сразу удалось узнать его, но какие-то черты лица привлекли мое внимание. Даже не черты лица, но взгляд. Определенно, этот взгляд я видел, строчка за строчкой сочиняя его жизнь по ночам.
Я увидел его среди людей, в самой гуще толпы в тот момент, когда эта самая толпа зашевелилась, забурлила. Как волны у побережья, как отчаянная синева, с тревожной пеной, толпа несла в себе заряд невероятной энергии.
Волны бились о толстое стекло, за которым проплывала большая тигровая акула. Движения ее были неспешными, но так лишь казалось из-за ее громадных размеров. Это как наблюдать за взлетом огромного самолета, который будто зависает в небе над аэропортом. На самом деле, скорость огромная.
Но не только вид акулы привлек внимание толпы, внимание Нечаева, да и мое внимание тоже. В какой-то момент в воде оказался человек, облаченный в костюм в полоску. Очки его, к моему удивлению, оставались на носу, пока он погружался на дно аквариума. Взгляд маленьких карих глаз казался отстраненным, излишне спокойным; движения рук и ног медлительными, будто не находился он в смертельной опасности, но достиг всего, чего только хотел достичь. В руке он держал нож.
Это был Евгений Капустин, и он сводил счеты с жизнью. Именно так, как я и представлял себе это. Его смерть была записана, и теперь, словно по графику, происходила прямо на моих глазах.
Акула не сразу обратила внимание на Капустина, а вот толпа шумела, толпа возбуждалась. Волны бились с новой силой, и я видел, как мимо аквариума пробегали сотрудники охраны, громко перекрикиваясь по рации. Вслед им смотрел Андрей Нечаев. Лицо его искажала гримаса ужаса. Картина Мунка, «Крик». Все происходило в точности так, как я и описывал. Это завораживало.
В какой-то момент Капустин резанул ножом по ладони, и кровь клубами дыма распространилась вокруг. Этого было достаточно. Акула проявила интерес, так что в следующие несколько секунд принялась за безнадежного пловца в деловом костюме.
Раздался крик, похожий на сирену. Толпа единой волной отступилась от стекла. Меня толкнули в плечо, и я на какое-то время потерял Нечаева из поля зрения. Тем временем акула продолжала разрывать на части тело Евгения Капустина. Лоскуты костюма в полоску медленно оседали на дне аквариума, вызывая немалый интерес среди мелких рыбешек.
Толпа ринулась к выходу. Началась давка.
Нечаев, подгоняемый толпой, пересек холл океанариума и выбрался на улицу через центральный выход. Немалых усилий стоило мне не потерять его из виду.
Он остановился у одной из колонн около входа, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Не зная, как подступиться иначе, я подошел к нему и попросил сигарету.
Андрей поднял на меня взгляд, внимательно посмотрел. Он был так задумчив, что еще с десяток секунд не делился со мной сигаретой. Просто смотрел, и вопросы буквально плясали в его глазах, и я их видел, и знал эти вопросы, но не знал ответы на них. Пока еще не знал.