Нечаев нервно потряс головой.
– Ты… работаешь на Леонова, да?
Сомнительная догадка. Это и сам Нечаев осознал, но уже после того, как выпалил свой вопрос. Впрочем, куда более сомнительной казалась ему перспектива поверить в слова Юлиана о том, что все происходящее – лишь выдумка.
– Я работаю на самого себя, Андрей. Я – автор.
Тут Нечаев словно с цепи сорвался. Он кинулся на Юлиана. Тот даже не успел выхватить пистолет, когда Андрей, споткнувшись о сумку, налетел на него всем своим весом.
Все, о чем Юлиан успел подумать прежде, чем упасть и удариться головой о подоконник – так это о том, что в сумке лежит черновик сегодняшнего дня. И день будет непростой.
Удар отключил его сознание.
Когда Юлиан вновь открыл глаза, он ощутил прилив острой боли в области виска. Но прежде, пока сознание медленно наполняло его, из смутного силуэта возник Нечаев, с жадностью читающий строки того, что ему ни в коем случае нельзя было читать.
Юлиану хотелось застонать, но он сдержал порыв. Аккуратно, пока Нечаев был отвлечен, полез в карман за пистолетом. Но там было пусто.
Пистолет лежал на столе у большого зеркала, рядом с масками. Профиль Нечаева отражался в зеркале. Он был озадачен. Поражен. Напуган.
– Что это такое? – задал он вопрос, причем каждое слово он отделял так, словно говорить ему в принципе было тяжело.
Юлиан схватился за голову. У виска возникла приличных размеров шишка. Интересно, сколько он оставался без сознания? И сколько за это время успел прочитать Нечаев? Добрался ли он до самого главного?
– Что это такое? – повторял Нечаев снова и снова, как заклинание, которое помогало ему открыть суть проблемы.
Пока Андрей, читая строку за строкой, находился в состоянии прострации, Юлиан поднялся на ноги, но остался стоять у окна. У него возникла мысль схватить оружие, но он понимал, что может попросту не успеть. Пистолет был у Нечаева прямо под рукой.
– Я… написал все это. Все то, что происходит. Это реально, Андрей. Все это не вымысел. Мои фантазии становятся реальностью.
Но Нечаев и слушать не желал. Ответ на свой вопрос он искал на страницах черновика.
– Но только моя жизнь имеет смысл. А все, что случилось с тобой, с Эллой, с Анной Мелисон – все это моя выдумка. Это моя лучшая история. Я вложил в нее все свои силы. Всю душу.
– Ты во всем этом замешан, – зло процедил Нечаев.
– Нет же! – возмутился Юлиан. Скривился от нахлынувший боли. – Послушай меня. Я знал, что тебе сложно будет в это поверить…
– Закрой свой рот! – перебил Нечаев. Глаза его налились кровью.
Он взял со стола пистолет. Навел его на Юлиана. Тот прижался к окну.
– Не надо. Не сейчас.
Сжимая рукоять пистолета дрожащей рукой, Нечаев встал из-за стола.
– Что бы ты там ни написал – все это чушь. Летопись безумия, что творится вокруг нас.
Андрей не знал, что делать дальше. То, что он прочитал на страницах черновика, гнало его в гостиницу. Туда, где они с Мелисон должны были встретиться.
– Тебе не спасти ее, – дрожащим голосом сказал Юлиан, словно прочитав мысли Нечаева. – Это было бы нелогично. История подходит к концу. Она должна умереть.
Андрей оскалился. Все же сумел заставить себя сделать шаг назад. Ни на секунду он не отворачивался от Юлиана. Не знал, чего еще ожидать от этого безумца.
Вместе с тем Нечаев понимал, что не сможет вот так удерживать его на мушке вечность. Он должен был поторапливаться. Мелисон находилась в большой опасности, если верить черновикам. Но стоит ли им верить?
Мысли пожирали Нечаева, когда он находился в кабине лифта. От нахлынувшего чувства гнева ему захотелось бить по стенкам кулаками. Кричать. Кабина тряслась и, казалось, готова была вот-вот сорваться вниз и закончить все тягости и мучения. Перечеркнуть то, что написано в черновике.
9.
Она не брала трубку.
Всю дорогу в гостиницу, сидя на заднем сидении такси, Нечаев пытался подвести увиденное им под логичное объяснение, но, хоть убей, у него не получалось. Верить словам Юлиана он никак не хотел.
С другой стороны, все написанное в точности совпадало с реальными событиями. Реальными ли? Наваждение какое-то! Страшное чувство не отпускало Андрея всю дорогу. И телефон Мелисон все не отвечал.
Небо заволокло тучами. Словно по расписанию, над городом намеревался грянуть гром, и дождь должен был охладить мертвецки-бледный асфальт, по которому такси мчало на большой скорости. Нечаев попросил водителя прибавить ходу. Думал, что успеет. Думал, что сможет изменить то, что неизменно.