Облаченная в вечернее платье, Элла стояла у окна. Старушка Луна рисовала ее стройный силуэт своими ночными красками…
Нечаев испытал чувство дежавю. Он уже видел ее такой – красивой, неприступной – на вечеринке у Германа. Тогда же он впервые заговорил с ней. Да только сейчас слова будто выбили из него одним ударом. Одним выстрелом, если быть точнее.
– Не понимаю, – протянул Нечаев.
– Все ты понимаешь, – сказала она, чуть обернувшись к нему. – Тебя использовали, Андрей.
Чуть отдохнувшее сердце вновь забилось тревожно. Сдавило в висках. Держаться на ногах становилось все труднее, но и сдвинуться с места, казалось, было невозможно. Все тело словно по струнке вытянулось. Как будто в кровь впрыснули яд. Наркотик.
– Теперь смотри… – сказал Юлиан, протягивая Нечаеву листок с записями.
Первые строки дались ему тяжело. Что-то про Бога, притворство и абсурдность мышления. Чьего мышления? Конечно же, его собственного.
Сотрясаясь всем телом, Нечаев присел. Прислонился спиной к стене.
Он читал про то, как минуту назад шел по коридору к палате номер одиннадцать. Как думал, и как сомневался. Но даже если его действия можно было записать, наблюдая со стороны, каким образом Юлиан сумел залезть в его голову? Что он там устроил?
Нечаеву казалось, что он сходит с ума. Словно из тела вот-вот должна была вырваться душа. И грудь разболелась до того сильно, что уже не было никаких сил терпеть.
Элла смеялась. Роковая женщина…
Нечаев сполз на пол полностью. Уже лежа, он стал кричать изо всех сил…
И тут он пришел в себя, лежа на больничной койке. Одетый в больничную робу. Игла капельницы была воткнута в вену. Присоска на груди. Тишина. Да только на столе лежал шприц, который прежде держал в руках Юлиан. И еще листы с записями.
Сердце продолжало беспокойно биться в груди. Нечаев не мог понять, был ли то страшный сон, или же явь, которая так легко смешалась с вымыслом. Как бы там ни было, у Юлиана должны были иметься при себе ответы на многие вопросы.
Записи поведали Андрею о том, что вскоре он поднимется с больничной койки и, переодевшись, пойдет проведать Эллу. Она будет спать, и будто бы находиться где-то далеко. В любом случае с ней все будет нормально. Теперь.
– Элла… я хочу остаться с тобой, но происходит нечто странное. И я должен понять, что именно.
Но вот состояние самого Нечаева будет оставлять желать лучшего. Кошмарный сон, который он увидел (сон ли то был? – уже другой вопрос), не оставит его в покое до тех самых пор, пока он не постучится в двери Юлиана.
12.
– Кто ты такой? Почему ты играешься с моей жизнью?!
Нечаев выпалил свои вопросы сгоряча, не церемонясь. Оказавшись в прихожей квартиры Юлиана, он ощутил прилив сил.
Юлиан смотрел на своего гостя так, как прежде на него самого смотрел Притворщик: с непринужденной улыбкой, без страха в глазах. Хотя бояться разъяренного мужчину с перевязанной грудью и налившимися кровью глазами стоило, да еще как!
– Проходи. Выпей. Ты же хотел выпить…
– Ты оставил это, – заявил Нечаев, положив на тумбочку шприц.
Юлиан нахмурился
– И что же там? В больницах часто пользуются шприцами. Чтобы вводить лекарства…
– Хватит пудрить мне мозги! – взревел Нечаев и сделал два шага вперед, оказавшись прямо перед собеседником. – Отвечай, живо! Это наркотик, да?! Я одурманен?! Что со мной?!
Он схватил Юлиана за грудки. Тот немного смутился, но прежняя улыбка вернулась спустя какое-то мгновение.
– На столе в комнате ноутбук. Прочитай.
И он прочитал. Сел за стол, весь напряженный. Впился взглядом в экран ноутбука, и через несколько минут уже не мог оторваться от того, что читал.
Он начал с самого начала. Чтение рукописи могло занять не меньше четырех часов беглым взглядом, но Юлиан готов был ждать. Он хотел поделиться магией со своим главным героем. Хотел показать ему, что история подходит к концу. Пришло время финального аккорда.
Нечаев потирал лицо, заламывал руки, но ни разу не посмотрел на Юлиана. Он словно забыл, что тот вообще существовал.
Но когда история подошла к своему логическому концу, Нечаев обернулся.
– Я не стану этого делать, – сказал он твердым голосом, но глаза его выдавали растерянность.
– Станешь. Ты ведь понимаешь, что так и должно случиться в итоге. Это единственное верное решение. Поверь, я долго думал над тем, как правильно закончить эту историю.
– Нет, – повторил Нечаев.
Юлиан тяжело вздохнул. Он знал, что столкнется с непониманием, но фактически пробиваться через стену этого непонимания оказалось занятием очень и очень непростым.