Оглядываясь назад и зная, какой женщиной я стала, не так уж удивительно, что я бросила вызов здравому смыслу и безопасности, рывком распахнула дверь, защищающую меня от выстрелов, и выбежала на улицу. Я смутно представляю, как Старый Сэм кричит мне вдогонку, а затем Кинг дерется с ним, поскольку его удерживают от следования за мной, но я была слишком сосредоточена на поиске источника этого звука, на том, чтобы убедиться, что это не то, что подсказывало мне мое чутье.
Мейн-стрит представляла собой длинный участок причудливых магазинов, закусочных, здания суда, ратуши, полицейского участка, большого парка и церкви Первого Света.
Церковь находилась через дорогу от Мега Мьюзик и ближе к океану, но я сразу увидела, что хаос исходит оттуда.
Повсюду были люди в кожаных костюмах, мой отец и его братья.
Мое сердце сжалось.
Я начала бежать по асфальту.
Я пробежала всего полквартала, достаточно близко к месту действия, чтобы заметить моего отца, стоящего ближе всего ко мне на краю парковки, когда сзади меня схватили чьи-то руки и толкнули на землю. Тротуар царапал мои ладони, когда я спускалась вниз, но вес человека, удерживающего меня на улице, не отпускал меня. Я повернула голову, чтобы посмотреть на своего похитителя, и увидела за своим плечом лицо Лайонеля, строгое и сильное.
— Отпусти меня, — потребовала я.
— Это не случится.
— Отпусти меня! — Я закричала, когда воздух пронзил еще один выстрел, на этот раз громче остальных.
Моя голова дернулась в сторону происходящего, и я с поразительной ясностью увидела, как мой отец, обняв кого-то поменьше, отшатнулся от удара и упал на землю.
Я закричала.
Я не была достаточно взрослой, чтобы видеть более ужасные кошмары, но если бы я была вынуждена думать об этом раньше, то увидела бы, как мой отец падает. Он был моим кумиром, моим самым любимым человеком на земле, человеком, который научил меня тому, что такое любовь.
Не понимая этого, не нуждаясь в этом, я почувствовала, как весь мой мир рухнул, когда я смотрела, как он падает.
Я кричала так долго и громко, без дыхания, больше минуты, что, в конце концов, руки Лайонеля обвили меня, притянув к своему телу, чтобы он мог унести меня, и я потеряла сознание.
А позже, когда я проснулась на диване у себя дома, Кинг спорил с моей мамой на кухне о том, что папа в больнице и его арестуют за непредумышленное убийство, и я знала, что был прав, что вся моя жизнь изменилась в течение воскресного утра, рядом со мной на столе стояла роза.
Я никогда раньше не держала в руках розы — моя семья была не совсем любителями цветов — поэтому я удивилась глубине красных лепестков, туго закрученных, но только раскрывающихся в центре, вихрю, столь же сложному, сколь и прекрасному.
К столу под розой была приклеена записка.
«Сожалею о твоей утрате, Рози.
Если я тебе нужен, ты позвонишь.
— Лайонел»
Затем внизу был нацарапан его номер телефона.
— Чуть не выкинул это дерьмо, — сказал Кинг, войдя в гостиную, запустив обе руки в свои длинные волосы, — Не следует приближаться к Дэннеру.
Мои руки автоматически сжали розу и записку, шип уколол мой большой палец, так что кровь размазалась по номеру телефона.
Кинг был достаточно умен, чтобы уловить это, и он вздохнул, плюхнулся рядом со мной и притянул меня к себе на руки. Впервые с тех пор, как я услышала эти выстрелы, я почувствовала, что снова могу дышать, ощущая запах его свежего белья, чувствуя, как руки моего брата обнимают меня намного сильнее, чем мои.
— Это убивает меня, но парень был прав. Я мало что могу сделать, чтобы защитить тебя, а теперь и папу, — он откашлялся, когда слова прервались, — теперь, когда он едет в тюрьму, мы должны постоять за себя. Я хочу, чтобы ты сохранила его номер, Харли, и я хочу, чтобы ты использовала его, если тебе что-то нужно, даже если это означает идти против мамы и того, за что выступает клуб.
— Но, — прошептала я сквозь слезы в горле, — Клуб на первом месте.
— Нет, — сказал Кинг таким мудрым голосом, что я удивилась, как слова не прижали его язык, — Мы просто дети. Думаю, сейчас нам нужно поставить себя на первое место.
Я осторожно разжала пальцы от скомканной записки и дотронулась окровавленными пальцами до мелкого почерка. Мой разум сразу запоминал цифры, и в подростковом возрасте я звонила по этому номеру десятки раз, когда мне нужно было, чтобы Лайонел Дэннер защитил меня, как в тот день, от бойни в церкви Первого Света, но с того дня я хранила эту окровавленную записку в бумажнике, аккуратно сложенную, как напоминание о том, когда он впервые спас меня.
Глава 8
Когда я проснулась, я почувствовала запах бекона, и я знала, что это значит.
Мой папа был здесь.
Я чертовски надеялась, что Лулу тоже там, потому что она всегда оказывала на него успокаивающее действие, и я знала, что он чертовски зол на меня. Он был спокоен со мной, пока я восстанавливалась после инцидента в его доме в Энтрансе, катал меня на байке, как я любила делать это с тех пор, как была девочкой, ласково прикасался ко мне всякий раз, когда мы проходили мимо друг друга, и в основном, давая мне возможность восстановиться, не вдаваясь в мое дерьмо из-за моего неправильного выбора.
Ясно, что это время прошло.
Хиро был прижат ко мне во весь рост, его милые лапы на моем бедре были обращены к двери, когда я открыла глаза, но он повернулся, чтобы посмотреть на меня, когда я подняла голову.
— Привет, приятель, — я потерла ему уши и улыбнулась, когда он лизнул мою руку, — Я удивлена, что ты не взбесился, когда мой отец вломился в мою квартиру.
— Да, — сказал Зевс Гарро из дверного проема в моей спальни, его большое тело занимало всю ее ширину и высоту, — Хорошо, что Лу была здесь, и собака знала ее, иначе я был бы серьезно покусан.
— Не могу поверить, что я проспала это, — пробормотала я, глядя на Хиро, когда он счастливо лизал мою руку, совершенно непринужденный рядом с моим отцом.
Мне говорили, что у собак хорошие инстинкты, а Хиро был лучшим из них, так что неудивительно, что он знал, что мой отец не представляет угрозы для меня, а только для тех, кто будет трахаться со мной.
— Ты изнеможенна, Харли, твоему телу нужно время, чтобы восстановиться, но вместо того, чтобы сделать это, ты вылетела как летучая мышь из Ада, чтобы вернуться в Ванкувер и присутствовать на похоронах этого гребаного куска дерьма. Хочешь объяснить мне это?
— Не совсем.
— Да, малышка, это не просьба.
Я сдула прядь белокурых волос и раздраженно фыркнула. — Как насчет того, чтобы дать мне время подготовиться ко дню, и тогда я могла бы больше хотеть поболтать?
— Как насчет того, чтобы почистить зубы и встретиться со мной на кухне меньше, чем через две минуты, и я не буду сам вытаскивать твою задницу из постели и заставлять отвечать на мои вопросы? — небрежно предложил он.
— Ты такой хулиган, — пробормотала я, откинув одеяло и соскользнув на холодный пол, а затем потопала в ванную.
Он поймал меня нежной рукой, когда я попыталась пройти мимо него, — Нет, милая, я не хулиган, и я не позволю тебе снова говорить что-то подобное, шутка это или нет. Кто я, как не твой отец, чей худший гребаный кошмар сбылся, когда он узнал, что кто-то прикасался к его принцессе, зенице его гребаного ока, в течение многих лет, а он этого и не подозревал.
— Папочка, — прошептала я, внезапно снова став маленькой девочкой. Я слилась с его телом и вцепилась в его любимую футболку AC/DC, а он обхватил меня деревянными руками и сжал.