Позже, после того, как мы приняли душ, после того, как Дэннер заставил меня оседлать его лице до трех оргазмов, его пальцы в моей киске и моей заднице, так что я была трахнута каждый раз, когда двигала бедрами, после того, как Хиро вскочил на кровать, так что он был прижат ко мне с одной стороны и Лайн с другой, Дэннер взял меня на руки и разложил перед собой.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, — пробормотал он, его голос был нежным, но твердым, и я знала, что его слова причинят мне боль, — Я понимаю, что ты дикарка и черт подери, но мне это в тебе нравится. У меня нет желания приручить тебя где-либо, кроме как в спальне, и даже там я готов бороться за это. Но мне нужно, чтобы ты поняла, что каждый раз, когда ты подвергаешь себя опасности, я либо присоединюсь к тебе, либо не смогу добраться до тебя, несмотря на все мои усилия. Если с тобой что-то случится из-за того, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя, ты обрекаешь меня на инвалидность. Я не имею в виду физически, Рози, я имею в виду, что если ты умрешь, я продолжу дышать, но я не буду продолжать жить, потому что самая прекрасная часть моей жизни перестала бы существовать.
Он нежно сжал меня, когда я зарылась в изгиб его шеи, пытаясь спрятаться от красоты и боли его слов. Но он не позволил мне. Он был повсюду, его тело обвивало меня, часть его львиного сердца переплеталась с моей. Я не могла избежать ужасающего факта, что то, что он сказал, было очень, очень правдивым.
— Если я сделаю это для тебя, — продолжил он, проводя рукой по моим волосам, его голос был убийственно небрежным, как будто то, что он сказал, было само собой разумеющимся, — Ты также должна знать, я счастлив умереть за тебя. Если это то, что тебе нужно где-то глубоко внутри, знать, что по крайней мере кто-то в твоей жизни любит тебя больше, чем кто-либо другой, что он пожертвовал бы собой, даже не моргнув, если бы был хотя бы на один процент больший шанс, что ты выживешь, то я могу пообещать это тебе. Продолжай жить безрассудно, продолжай бросать себя в ситуации, не зная и не заботясь о том, выживешь ли ты. Но, как я уже сказал, ты должна знать, что меня это очень волнует. Я достаточно забочусь о тебе, чтобы умереть за это.
Я снова заплакала, кажется, в десятый раз за последние несколько недель после многих лет сухих глаз.
Не то чтобы меня не любили, потому что меня любили. Моя семья любила меня так прекрасно, что иногда я испытывала к ним привязанность, мое сердце было слишком обременено тяжестью моего уважения к ним, что оно не билось правильно.
Дело в том, что я знала, какой великолепной может быть любовь, потому что я чувствовала ее и видела ее романтическое сияние между Кингом и Кресс, папой и Лулу, даже старым Баком и Майей, но у меня никогда не было этого для себя. И меня убивало признаться в этом даже самой себе, но под всем этим тернистым нахальством и стальной уверенностью я приютила нежное, жадное сердце романтика.
И годами это сердце жаждало любви не кого-нибудь, а его, человека, который крепко держал меня в своих сильных руках. Всю мою жизнь это казалось невозможным, пока он не ворвался обратно в мою жизнь, вечно герой, спасая меня от самой себя из-за Крикета точно так же, как он спасал меня от самой себя всю мою жизнь.
Реальность того, чтобы быть его, ударила меня между глаз. Я чувствовала тепло в своей груди, когда золотая любовь Лайна скользила по трещинам напряжения и тоски в моем разбитом сердце и исцеляла его, делая его намного прекраснее, чем любое другое сердце, потому что я была единственной в мире с такой яркой, доброй и сильной любовью, как его.
— Ты со мной, Рози? — сказал он после долгих минут, позволив мне переварить это.
Я кивнула, затем наклонила голову, чтобы поцеловать его мощное горло, мои губы прижались к его пульсу.
Он снова нежно сжал меня и подтвердил. — Ты будешь осторожна ради меня?
Я снова кивнула, скользя ногами между его, чтобы прижаться еще ближе. — Я имею в виду, что прежде, чем перейти улицу, я посмотрю в обе стороны и больше не попаду в засаду, но не могу обещать, что не попаду в какие-нибудь неприятности. Я, э-э, почти уверена, что это просто в моей природе.
Он рассмеялся мне в руку. — Ага, бунтарка. Моя хорошая девочка в постели и моя плохая девочка на улице, не могу сказать, что мне это не нравится.
— Хорошо, — прошептала я, потому что, как бы я ни стремилась быть такой же хорошей, как он, всю свою жизнь, я знала, что я слишком байкерша, слишком Гарро и слишком я, чтобы когда-либо уклоняться от опасности, если это означает, что что-то важное было на кону.
— Хорошо. Утром у нас много дел, так что спи, Рози. Я с тобой.
Да, он был со мной, потому что он был моим.
И ни за что, черт возьми, я никогда не отпущу его.
Но даже когда эта мысль пронеслась у меня в голове, мое сердце напомнило мне о другой боли, той, что болела, как потеря конечности.
Я была счастлива с Дэннером так, как никогда не думала, что смогу быть счастливой, но я не была целостной.
Как я могла быть, если я не видела свою семью?
Каждый раз, когда они писали сообщения, а я их игнорировала, каждый раз, когда они звонили, а я отправляла их прямо на голосовую почту, а через несколько минут отчаянно проверяла их на наличие звуков их любимых голосов, я чувствовала, что становлюсь все более опустошенной.
Осторожно, я выскользнула из рук спящего Дэннера ровно настолько, чтобы схватить свой телефон, лежавший на прикроватной тумбочке.
У меня было двадцать пять пропущенных звонков и более тридцати текстовых сообщений без ответа.
Крессида: Хорошо, напомни мне, почему я снова полюбила текилу? Я пошла с братьями, чтобы отпраздновать день рождения Бэта, и вот уже наступило следующее утро, и я не могу рассказать тебе ничего о том, что произошло прошлой ночью. Мы скучаем по тебе, в конце концов.
Лулу: Твой папа сводит меня с ума, Харли. Серьезно, ты перезвонишь ему, чтобы он перестал наматывать круги по нашей гостиной? Я не хочу, чтобы дети провалились через дыру в полу, когда родятся.
P.S. Я тоже по тебе скучаю.
P.P.S. Я говорила тебе, что мы хотим дать девочке второе имя Роуз в честь ее старшей сестры?
Кинг: Был сегодня в Мега Мьюзик. Пострелял со Старым Сэмом. Он сказал, что давно тебя не видел, и стареет, Харли, так что я бы сейчас все исправил. Приходи и проведи воскресенье со мной, как в старые добрые времена. Мы пойдем в Мега Мьюзик и заглянем в старый дом Дэннера, чтобы навестить Сьюзан. Ты знаешь, что она бросила старика Гарольда, да? Не беси меня, малявка, или я затащу тебя на гору сам.
Лайла: Скучаю по тебе, сучка. Знаю, что у тебя, вероятно, есть веская причина держаться подальше, какой бы она ни была. Но мы все чертовски скучаем по тебе. Как я могу планировать свадьбу без моей байкерской сучки?
Папа: Я оставил тексты, голосовые сообщения и гребаные электронные письма, Харли-Роуз. Не заставляй меня посылать гребаного почтового голубя, потому что я, блять, это сделаю. Я не получал от тебя вестей за ближайшие двадцать четыре гребаных часа, я приеду, заберу тебя и больше никогда не позволю тебе уйти из дома.
Мои глаза жгли, когда я закончила читать несколько из множества сообщений, и мое сердце казалось смертельно хрупким, созданным из пепла, едва скрепляемым привязанностью и постоянным вниманием Дэннера.
Я знала, что без него я сломаюсь.
Моя рука нашла тело Дэннера в темноте, покоившееся на теплой, пульсирующей коже над его татуировкой, прямо над его сердцем.
Я утешилась этим, а затем отправила единственное, что могла, одним общим сообщением.