Мне потребовалась минута, чтобы вспомнить, на чём я остановился.
— Ах, да… Джетро. Ему было примерно шестьдесят три года, и он был тощий, как жердь.
— Тощий, как скелет, — добавила Болтушка Сью.
— И он был белым. Весь белый. Альбинос. С розовыми глазами. Всегда носил чёрный сюртук и цилиндр.
— По-моему, она не похоже на цилиндр, — сказала Дженнифер, указывая через плечо на далёкое пугало.
— Это не Сир, — объяснил Джо.
— Это — Палочник, — сказала Болтушка Сью.
Дженнифер вздохнула.
— Цилиндр и чёрный сюртук, — продолжал я. — И он никогда не выходил на улицу до захода солнца. Настоящее страшилище. Все его боялись. Я имею в виду, он не просто странно выглядел, но и был гробовщиком. Поговаривали о том, чтобы уволить его, просто чтобы от него избавиться. Но в городском совете ни у кого не хватило смелости это сделать. Так что он остался. А потом начали пропадать люди.
— Девчонки, — добавил Джо.
— Да. Только женщины. Молодые женщины. Несколько городских, но в основном это были девчонки, жившие на фермах вокруг Дарнелла. Они исчезали ночью. Бесследно.
— Дай угадаю, — сказала Дженнифер. — Это был Джетро. Теперь мы можем уехать?
— Может, заткнёшься? — выпалила Болтушка Сью.
Дженнифер вздохнула.
— Хорошо-хорошо. Извини.
— Так или иначе, но однажды ночью его, наконец, поймали, когда эта девчонка сбежала от него. Мэри-Бет Хайд. Родители подарили ей на шестнадцатилетие жеребёнка, и в тот вечер она в одиночку отправилась в сарай навестить его. Вот тогда-то Джетро и набросился на неё. Прежде чем она успела крикнуть, он одурманил её хлороформом или чем-то ещё. Она пришла в себя в его комнате для бальзамирования. Распростёртая на столе и совершенно голая. Джетро тоже был на столе, стоя на коленях над ней.
— Полагаю, он тоже был совершенно голым.
— Да, за исключением цилиндра. В руке у него был скальпель, и он уже собрался перерезать ей горло, но Мэри-Бет оттолкнула его и засунула пальцы ему в глаза. Воткнула их туда. Слизь вытекла, и…
— Пощади меня, ладно?
— В общем, так она и сбежала. Она оттолкнула его и с криком выбежала на улицу. Вокруг никого не было, было уже поздно. Но в баре Клэнси было много народу, так что она побежала туда. Услышав её рассказ, все парни помчались в морг. Они пустили в ход кулаки и заставили Джетро говорить. Он во всём признался. Он хватал всех этих пропавших девушек, приводил их в комнату для бальзамирования и убивал. После того, как они умирали, он… ну, ты понимаешь.
— Ты всё это выдумал.
— Всё это правда, — сказал я.
— Разумеется.
— Так и есть, — сказала ей Болтушка Сью. — Каждое слово.
— В любом случае, — продолжал я, — он сначала убивал их, а потом развлекался с ними. Его интересовали только мёртвые. Так вот, он похищал девушку только за день до очередных похорон. Как только он заканчивал с нею, он перетаскивал останки в «костяной сад» и бросал на дно уже вырытой могилы. Никто никогда об этом не догадывался. На следующий день были похороны, и сверху опускали гроб.
— Два погребения по цене одного, — сказал Джо.
— Пришлось раскопать четырнадцать могил, — объяснил я, — чтобы найти останки всех его жертв. Однако это случилось позже. В ту ночь, когда парни из бара Клэнси схватили Джетро, они сначала заставили его всё рассказать, а потом линчевали.
— Погнали его по Линкольн-стрит к площади. Он всё время кричал и визжал, кровь и слизь текли по его лицу из глазниц.
— Ты действительно отвратителен.
— Он просто рассказывает, как всё было, — сказала Болтушка Сью.
— Они раздобыли хорошую прочную верёвку и завязали скользящий узел на одном конце.
— Это было сделано для того, чтобы задушить его очень медленно, — вставил Джо.
— Верно, — сказал я. — Настоящий узел палача просто сломал бы уроду шею. Вот так, — я щёлкнул пальцами. — Но люди хотели, чтобы Джетро поплатился за содеянные преступления, поэтому использовали скользящий узел, который задушил бы его медленно.
— Его не связывали, а просто набросили узел ему на шею, затянули и перебросили другой конец верёвки через горизонтальную ветку дуба на углу площади. Затем подтянули его кверху. Как только его ноги оторвались от земли, верёвку привязали к стволу и просто наблюдали. Он танцевал и колыхался, брыкался, раскачивался и дёргался. Он обоссался и обосрался.
— Прелестно, — пробормотала Дженнифер.
— Потом он затих. Просто безвольно болтался, и все решили, что он мёртв. Завязался спор. Одни хотели оставить его висеть, чтобы весь город мог утром насладиться видом. Другие говорили, что верёвку необходимо перерезать из уважения к дамам, поскольку на нём не было ни клочка одежды.