Я направил луч Джорджу в пах.
И узнал, откуда шла кровь.
Кровь до сих пор капала из свежей щели на том самом месте, где должен был быть его «болт».
Я оцепенел и закачался. Пришла мысль, что я могу грохнуться в обморок, и я понадеялся, что не свалюсь на него. Потом меня кто-то схватил за руку. Я завизжал. Но это оказался всего лишь Джим.
Я зарыдал:
— Смотри, что мы наделали.
— Мы ничего не делали.
— Ему писюн отрезали, — всхлипнул я.
— Нет.
— Отрезали! Смотри! Ты что, не видел? — я посветил на окровавленное отверстие.
— Никто ему ничего не отрезал, идиот. У него там и отрезать нечего. Джордж — девчонка. Никто ничего не отрезал. Её трахнули.
— Что?
— Она — девчонка. Джорджина, или что-то такое.
— О, Боже!
— Не знаю, зачем она шпионила за Джоан, но…
Я вздрогнул так, что аж все кости затрещали. Джим подскочил и закричал. Потом мы посветили Джордж на лицо. Её глаза были открыты. Один открыт — второй заплыл.
Она приподнялась на локтях.
— За вами, мальчики, — сказала он. — Это я за вами шпионила. За вами двоими, а не за девочками.
— Ты… ты жива!
— Ага.
— А чего притворялась мёртвой? — сердито спросил Джим.
— Хотела послушать, что вы скажете.
— Блядь!
— Рад, что ты жива, — сказал я.
Я протёр глаза краем рубашки, но никак не мог перестать плакать. Я плюхнулся на колени перед ней и положил руку на плечо.
— Всё хорошо, — сказала она.
— Нет! Боже, прости меня! Если бы мы знали…
— Больно? — спросил Джим.
Он наклонился рядом со мной.
— Лицо не в порядке.
— И всё?
— Если не считать, что ещё там больно.
— Тебя изнасиловали? — спросил Джим.
— Да. Изнасиловал. Он был один. Сильно вонял. Вы бы только понюхали!
— Мы бы тебя никогда здесь не оставили, — сказал Джим. — Никогда, если бы знали, что ты — девочка.
— Если бы в тот день мы пошли в бассейн, как и сказали…
— Я всё равно туда не собиралась, — сказала она. — Вы бы меня раскусили.
Я шмыгнул носом и снова вытер лицо.
— Я просто хотела с вами дружить, — сказала она, немного повысив голос.
— Ты можешь с нами дружить.
— Правда?
— Да, — сказал я. — Это и была инициация. Всё, что я тогда сказал — неправда.
— Честно?
— Да.
— С этой минуты, — сказал Джим, — мы тебя никогда не будем бросать и обманывать.
— Да, ребята. Я уже начинала думать, что вы меня ненавидите.
— Нет. Мы просто шутили.
Её окровавленное лицо улыбнулось. Она присела.
— Лучше не шевелись, — сказал я. — Тебе надо вызвать скорую, или что-нибудь типа того.
— Я в порядке.
— Ты не можешь быть в порядке, — сказал Джим. — Вся эта кровь…
— Ну, я была девственницей. А теперь — нет, — oна посмотрела на нас. — Хотите мне вставить? Можете, если хотите, мы же теперь друзья.
Я потерял дар речи.
— Не сегодня, — сказал Джим. — Но всё равно спасибо.
Я кивнул.
— Точно? Я не очень хорошо себя чувствую, но если вы хотите…
— Как-нибудь в другой раз, — сказал Джим.
— Ну хорошо.
Она вздохнула, словно немного расстроилась, и поднялась на ноги. Сбросила с ноги трусы и Бермуды.
— Хотите, кой-чего покажу? — спросила она.
— Надо отсюда валить, — сказал я.
— Вы должны это увидеть.
Она подошла к своему фонарю, наклонилась так, будто была не против, что мы пялимся на её зад, взяла фонарь и включила.
— Идёмте, — сказала она.
Мы пошли за ней вдоль рельсов.
Догнали её за ближайшей бетонной опорой.
Там она посветила на бомжа.
Он лежал, прислонившись к опоре, рубашка расстёгнута, штаны опущены до лодыжек. Голова повисла. В руках он баюкал кучку выпавших кишок.
Джордж ухмыльнулась.
— Так и знала, что далеко не уйдёт.
— Твою мать! — пробормотал Джим.
Наклонившись, Джордж окунула руку в кишки. Они извивались, как клубок мокрых змей. Вскоре она выловила нож.
— Не хотелось его терять, — сказала она.
Она встала и вытерла нож рубашкой.
— Спорим, он не знал, что попал на мою инициацию?
Мы покачали головой.
Мы вернулись на другую сторону путей, и там Джордж шагнула в свои трусы и бермуды. Натягивая их, она сказала:
— Ну, что мы будем делать завтра?
Перевод: Амет Кемалидинов