— Это здорово. Я люблю слушать. Как насчёт этого? — спросил он, указывая на огромный колючий кактус.
— Слишком большой. Я бы хотела что-нибудь поменьше.
— Этот должен поместиться в багажник.
— Я бы предпочла несколько, но поменьше, — возразила она. — Кроме того, в Национальном Парке Сагуаро есть такой сорт, который я очень хочу. Он может быть довольно большим. Я хочу приберечь багажник для него.
— Как скажете.
Они прошли дальше. Вскоре машина скрылась из виду. Солнце горячей тяжёлой повязкой давило на голову и спину молодого человека.
— А как насчёт этого? — спросил он, указывая. — Он довольно маленький.
— Да. Этот просто идеален.
Женщина опустилась на колени рядом с кактусом. Рубашка на вспотевшей спине сделалась тёмно-синей; лёгкий ветерок шевелил её волосы.
Хорошо бы такой её и запомнить, — подумал молодой человек, обрушивая на её голову лопату.
Он похоронил её под этим кактусом.
Возвращаясь той же дорогой, он думал о ней. Прекрасная была женщина, высший класс. Тронутая, но прекрасная. Её муж, должно быть, и вовсе придурок, раз решил изменить такой очаровашке — разве что ему надоели её закидоны.
Он подумал, как здорово, что она так много рассказала ему о себе. Приятно, когда тебе доверяют секреты.
Интересно, как далеко они заехали? Оказалось, не очень. Собственная машина — совсем другое дело. Да и тридцать шесть долларов, найденные в её сумочке, придутся очень кстати. А ведь в какой-то момент он испугался, что не найдёт ничего, кроме кредитных карточек. Как ни крути, она была хорошей находкой. Он чувствовал себя везунчиком.
По крайней мере, до тех пор, пока машина не начала сбавлять ход. Он притормозил на обочине и вышел.
— О, нет, — пробормотал он, увидев спущенное заднее колесо.
Он прислонился спиной к машине и застонал. Солнце било прямо в лицо. Он закрыл глаза и покачал головой, страдальчески кривясь и думая, какой это будет ужас — пятнадцать минут возни с колесом под лучами палящего солнца.
И тут в отдалении послышался слабый шум мотора. Открыв глаза, он сощурился на дорогу. Приближалась машина. С мгновение он размышлял, не тормознуть ли её. Но это, решил он, будет глупо, теперь, когда у него есть своя собственная машина. Он закрыл глаза, чтобы подождать, когда автомобиль проедет.
Но он не проехал. Он остановился.
Он открыл глаза и охнул.
— Добрый день, — сказал незнакомец.
— Здрасте, офицер, — ответил парень, сердце его сильно колотилось.
— У вас есть запаска?
— Думаю, да.
— Что значит, думаете? Запаска или есть, или её нет.
— Я имею в виду, я не уверен, в порядке ли она. Я давненько ею не пользовался, понимаете, о чём я?
— Разумеется, понимаю. Думаю, я могу задержаться, пока мы не выясним. Это необитаемое место. Человек тут запросто помереть может. Если запаска плохая, я свяжусь по рации и вызову тягач.
— Ладно, спасибо.
Парень открыл дверь и вытащил ключи из зажигания.
Всё в порядке, — сказал он себе. — У этого копа нет резона тебя подозревать.
— Вы перед этим куда-нибудь с дороги сворачивали?
— Нет, зачем? — oтвечая, он теребил в руках ключи.
Они упали на землю. Полицейский их поднял.
— Проколы здесь обычно бывают из-за кактусовых колючек. Это убийцы.
Парень последовал за офицером к багажнику.
Восьмиугольный ключ к замку не подошёл.
— Чтобы этим болванам из Детройта не сделать так, чтобы одни ключ подходил и к двери, и к багажнику?
— Понятия не имею, — ответил молодой человек, отмечая в тоне собеседника отвращение, и чувствуя себя ещё более уверенно.
Круглый ключ подошёл. Дверца багажника распахнулась.
Офицер сбросил брезент на землю и тотчас нацелил пистолет на молодого человека, ошалело уставившегося на тело мужчины средних лет, который при жизни определённо демонстрировал класс.
Перевод: О. Виноградов
Добыча
© Richard Laymon — «Roadside Pickup», 1974
Когда пианино умолкло, голос вернулся. Он был мягким и дружелюбным, как музыка, и не давал мыслям Колин зациклиться на пустой дороге.
— Это был Мишель Легран, — сказал голос почти шёпотом. — А это Джерри Боннер, который дарит вам музыку и разговоры с полуночи до рассвета на волне радиостанции…
Она повернула ручку автомобильного радиоприёмника и голос отключился.
Было бы неразумно продолжать слушать. Совсем не умно, поскольку нельзя сказать, сколько ей придётся здесь просидеть. Может, всю ночь. Нельзя слушать радио всю ночь, не посадив аккумулятор. Или можно? Надо бы спросить завтра у этого механика, Джейсона. Он так хорошо всё объясняет.
Она устало вздохнула и прижала кончики пальцев к векам.
Лишь бы только кто-нибудь подъехал, остановился и предложил ей помощь.
Так, как помогли Мэгги?
Она почувствовала, как напряглось её тело.
О, нет! Не так, как Мэгги!
Потирая голые руки, Колин снова вспомнила телефон, который звонил во сне, пока не разбудил её реальным звонком, шероховатость ковра под ногами в спальне, прохладный гладкий линолеум в кухне. И тошнотворный комок страха в животе, потому что телефон не звонит просто так в три часа ночи, если только…
— Уймись, — пробормотала она. — Возьми себя в руки, ладно? Подумай о чём-то приятном для разнообразия.
Обязательно.
Иначе она начнёт вспоминать голос полицейского по телефону и поездку в морг, и то, как выглядела её сестра, лежащая там…
— Сияй, полная луна[1], - запела она.
Затем начала «Сентиментальное путешествие»[2].
Когда они были детьми, они пели эти песни в дальних поездках. Мать и отец сидел впереди, она и Мэгги сзади, четыре тени, наполняя тоскливую ночь сентиментальной полузабытой лирикой.
У Мэгги всегда были проблемы с запоминанием слов. Всякий раз, запнувшись, она слушала остальных и напевала нужные слова позже, как весёлое эхо.
В ту ночь, когда сломалась её машина, никого не было рядом, чтобы спеть ей правильные слова.
Колин перевела дыхание. Свет! Пятнышко света, размером не больше звезды, высоко висящей над кукурузными полями, отражалось в боковом зеркале. Автомобиль приближался.
Остановится ли этот? До сих пор три пронеслись мимо, даже не притормозив.
Три за примерно столько же часов.
Возможно, один из них остановился где-то дальше, и водитель позвонил в полицию штата.
Фары приближающегося автомобиля были установлены низко и близко друг к другу.
Не похоже на патрульную машину, скорее на спортивную.
Фары то пропадали, то появлялись вновь.
— Остановись, — прошептала она. — Пожалуйста, остановись.
Колин прищурилась, глядя на слепящий свет в зеркале.
Смотреть было больно, но она не отвернулась, даже когда фары взорвались в зеркале последней яркой вспышкой.
После болезненной яркости мягкий свет задних фонарей успокаивал глаза.
Когда загорелись стоп-сигналы, что-то сжалось внутри Колин.
Она наклонилась, чтобы облегчить резь в глазах и увидела, как включились холодные, белые фонари заднего хода.
Её рука дрожала, когда она закрывала окно. Она посмотрела налево.
Кнопка блокировки была опущена. Перевела взгляд на пассажирскую дверь, та тоже была заблокирована.
Машина остановилась в нескольких дюймах от её бампера.
Колин глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
Спортивный автомобиль, отлично… маленький и блестящий, с брезентовым откидным верхом.
1
«Сияй, полная луна» («Shine On, Harvest Moon») — одна из серии так называемых «лунных песен» («Moon-related Tin Pan Alley songs»), написанная известной супружеской парой артистов водевиля Норой Бэйс (Nora Bayes) и Джеком Норвортом (Jack Norworth), безусловный хит 1909 года, четыре раза побывавшая в списке Billboard.
2
«Сентиментальное путешествие» («Sentimental Journey») ‒ популярная песня, изданная в 1944 году. Продержалась в чартах 23 недели и стала чем-то вроде стандарта для джазовых исполнителей.