— Тебе лучше знать.
Она нахмурилась сильнее.
— Откуда мне знать?
— Как насчёт того, чтобы поужинать со мной сегодня вечером?
Она перестала хмуриться. Уголки рта поднялись.
— Ты шутишь?
— Что ты.
— А как насчёт той другой твоей девушки? Лигейи? Ты с ней только познакомился, и теперь хочешь, чтобы я пошла с тобой?
— Она не станет возражать.
— Она, должно быть, очень понимающая.
— То, чего она не узнает, не причинит ей боль. Я не думаю, что мы когда-либо встретимся вновь. Не до следующей субботней ночи, во всяком случае.
— Ты вроде как работаешь на два фронта?
— Ага.
Дверь открылась. Вошло несколько учеников.
— Слушай, — сказала Морин, — мы поговорим об этом позже. Я должна написать список на доске.
— Хорошо.
Он отвернулся, кивнул поприветствовавшим его ребятам и остановился у двери.
Оглянулся.
Морин, повернувшись к доске за столом, писала «Фантазии» правой рукой. Левая была опущена.
Аллан глядел на её локоть.
Морин посмотрела на него. Подняла брови:
— Что-то не так?
— Твой локоть, — пробормотал он.
Она улыбнулась.
— Просто небольшое происшествие в выходные.
Она потёрла тёмную корку ссадины, и вновь повернулась к доске.
Перевод: О. Виноградов
Хорошее укромное местечко
© Richard Laymon — «A Good, Secret Place», 1993
Новенький вышел из дома, где жили Эдди и Шэрон. Мы уже видели его — в тот день, когда он приехал. Даже издалека мы не хотели иметь с ним дела. Во-первых, ему не могло быть больше двенадцати. Во-вторых, сразу ясно, что он — придурок.
Так вот, мы с Джимом играли в мяч у меня на заднем дворе. Был прекрасный летний вечер, смеркалось. Стояла такая тишина, что было слышно, как мяч шлёпает по нашим бейсбольным перчаткам. А этот новенький шагал по улице.
Намерения его были очевидны. На руке у него была перчатка.
Не просто какая-нибудь перчатка — перчатка первого бэйсмена. Вы никогда не обращали внимание, что настоящие тупицы всегда берут перчатку первого бэйсмена? Думаю, это потому, что они боятся мяча. Большой кожаный черпак — чтобы не подпускать мяч к себе близко.
Во всяком случае, на лужайку он не пошёл. Он стоял на обочине, за спиной у Джима, и наблюдал за нами. Мы сделали вид, что не замечаем его. Джиму-то легко, он на него не смотрит. Мы бросали мяч друг другу, а этот смотрел мне прямо в лицо, изредка поглядывая в небо.
Мало того, что для нас он был малолеткой и носил эту дурацкую перчатку первого бэйсмена, парень был маленький и толстый. Голову он, наверное, не мыл целый месяц; грязные, сальные пряди волос спадали на лоб. Лицо — как у поросёнка. Круглое, с маленькими розовыми глазёнками. Красный нос сопливил, поэтому толстяк постоянно шмыгал и время от времени слизывал сопли с губ. На нём была красная рубашка с жёлтыми цветами, расстёгнутая внизу. Живот пёр наружу, как серый пудинг. Ниже торчали боксёрские трусы. Будто он подтянул их, но забыл подтянуть шорты. Трусы были белые в синюю полоску. Шорты — клетчатые бермуды — похоже, готовились свалиться. У них были громадные, раздутые карманы до колен. Дальше, за жирными икрами, он нацепил чёрные носки. На ногах — сандалии.
Я не шучу. Именно так он и выглядел.
Настоящий подарочек.
Я старался на него не смотреть, но это было нелегко, потому что он стоял прямо за Джимом. Я ужасно хотел, чтобы он свалил. И чувствовал себя полным ничтожеством, потому что игнорировал его. Он не говорил ни слова. Просто стоял там, шмыгая носом, лизал сопливые губы и изображал что-то вроде улыбки.
Очень скоро он начал бить кулаком по перчатке.
Я не мог на это смотреть. Не очень-то приятно, когда от тебя воротят нос.
Поэтому я окликнул его:
— Выше голову, парень! — и бросил ему мяч.
Не швырнул изо всех сил, нет, ничего подобного. Бросил высоко, слабо и прямо к нему. Он на секунду оживился, а потом, когда мяч подлетел выше, занервничал. Наклонившись, он отвернулся и потянулся своей здоровенной перчаткой вверх, совсем не туда, куда надо. Мяч пролетел над ним куда-то на улицу. Когда мяч отскочил от тротуара, толстяк заглянул в перчатку. Он нахмурился, будто на самом деле удивился, что она пустая, и сказал:
— Извини.
Это было первое слово, что я от него услышал. Извини.
И он погнался за мячом.
— А ты добряк, малыш Рикки, — сказал Джим.
— А что ты хотел? Что мне делать — не обращать на него внимания?
— Теперь этот дурень к нам точно прицепится.
— Темнеет. Скажем, что уже поздно.
— Да, полностью согласен.
Нo нам надо было дождаться мяча. Наш новый сосед искал его уже довольно долго. В конце концов, он откопал мяч на клумбе перед домом Ватсонов и вприпрыжку понёсся к нам. Не стал к нам приближаться, а просто бросил мяч.
— Боже! — пробормотал Джим. — Он что, девочка что ли?
Это был мой мяч, и ошибка тоже была моя, поэтому найти мяч предстояло мне. Я не очень-то хотел брать его в руки после толстяка, потому как после его рук мяч наверняка был липким. Так что выловил его из травы перчаткой. Когда я возвращался, парень переступил через бордюр и шёл к Джиму.
— Что-то уже так темнеет, — сказал я. — Наверное, пора расходиться.
— А мы должны? — спросил толстяк.
Это «мы» мне совсем не понравилось.
— Да, а то ещё мяч потеряем.
— Ну ладно, — oн шмыгнул и вытер верхнюю губу тыльной стороной ладони. — Я — Джордж Джонсон. Мы недавно переехали, — oн указал своей короткой пухлой рукой. — Вон туда.
— Я — Рик, а это — Джим.
К счастью, он не стал пытаться пожать нам руки.
— А вы хорошо играете.
— Много тренируемся, — сказал я.
— Хотите «Твинки»? — oн достал из болтающегося кармана целлофановый пакет.
«Твинки», бисквиты с кремом, наверняка хорошенько передавились.
— Спасибо, — сказал я, — я недавно ужинал.
— Ну пожалуйста, — сказал Джордж. — Они вкусные.
— Что за хрень, — сказал Джим.
Сунул перчатку подмышку, забрал пакет у Джорджа, сказал «Спасибо» и разорвал. Достал один размозжённый «Твинки» из картонки и дал его мне.
— Там их только два, — сказал я. — Кушай сам, Джордж.
— О, у меня их много. Это тебе.
Ну, бисквит был в упаковке. Так что я решился и взял его.
Джим и я стояли с набитыми ртами, когда Джордж сказал:
— Вы будете моими друзьями?
Как можно отказать парню, только что угостившему тебя «Твинки»?
— Ну, э-э-э… — сказал я.
— Что за хрень, — сказал Джим.
На следующий день мы совершили ошибку — проехали на велосипедах мимо дома Джорджа. Мы направлялись в «Фэшн Молл». Это — отличное место чтобы погулять и поглазеть на девчонок — особенно на Синди Тэйлор. Она танцевала в группе поддержки университетской бейсбольной команды и не догадывалась о нашем существовании, но летом она подрабатывала в музыкальном магазине. Мы могли притворяться, что выбираем компакт-диски и кассеты часами, всё это время не сводя с неё глаз. Знаю, звучит это глупо. Однако вы бы так не думали, если бы видели Синди.
Дело было в том, что Джордж, наверное, следил за нами. Не успели мы отъехать от его дома, как сетчатая дверь хлопнула, и он выскочил оттуда с криком:
— Эй, пацаны! Подождите!
Джим с отвращением взглянул на меня, но Джордж всё ещё был в пижаме, поэтому я решил, что мы в безопасности. Мы свернули к обочине.
— Привет, Джордж, — сказал Джим.
Джордж стоял перед нами, тяжело дыша и улыбаясь.
— Куда едете?
— Никуда, — сказал я. — Просто катаемся.
— Отлично! Сейчас я выйду!
— Это хорошо, — сказал Джим. — А больше тебе делать нечего?
— Нет!
Он убежал, сверкая толстой задницей.
Дверь захлопнулась.
— Ужас, — пробормотал я.