Наконец я сказал:
— Вперёд.
Мы выползли из палатки и прошли через патио к задней двери. Хлопнули дверью и направились к ванной, совсем не пытаясь не шуметь. Джим вошёл. Я ждал в коридоре. Когда он смыл унитаз, я, под прикрытием этого шума помчался в свою комнату. Щёлкнул выключателем, нашёл у себя в шкафу бухту верёвки и собрал одежду. Быстро, как только мог, выключил свет. Потом стоял в темноте и ждал, пока Джим не сольёт воду снова. Услышав шум бегущей воды, я погнал к задней двери. Вышел, посмотрел на окно родителей — никто не смотрит — и побежал к палатке.
Я снова устроился наблюдать за двором через москитную сетку.
Скоро пришёл Джим и заполз в палатку.
— Всё нормально? — прошептал я.
— Отлично.
Мы ненадолго включили фонарики, чтобы разобраться с одеждой. Потом, уже в темноте, разделись. Ощущать голой кожей тёплый воздух было непривычно. Мне бы даже понравилось, если бы я мог думать о чём-либо кроме вылазки к дому Синди. Но Джордж всё испортил.
Когда одежда, кроме рубашки, была на мне, я намотал верёвку на запястье в несколько оборотов, аккуратно, чтобы колечки не накладывались друг на друга, а потом — подогнул концы.
Я только надел рубашку, когда Джим шепнул:
— Идёт.
Я быстро застегнулся.
Мы взяли фонарики и выползли наружу.
Джин поднёс палец к губам. Джордж кивнул и поднял пакет, который принёс собой.
Я повёл. Мы остановились у гаража.
— Принёс? — спросил Джордж.
— Конечно.
Джордж раскрыл пакет и вытащил бутылку вина.
— И «Твинки» ещё.
— Отлично. Положи пока.
— А сейчас не хотите?
— Позже.
— У нас по пути есть хорошее укромное местечко, — прошептал я. — Остановимся там и устроим небольшую вечеринку.
— Клёво! — сказал Джордж.
Поход к нашему «хорошему укромному местечку» занял около двадцати минут.
Это был железнодорожный тоннель под Джефферсон-авеню.
Не будь с нами Джорджа, мы с Джимом прошли бы тоннель быстро, как только могли, и радовались, что он остался позади.
Даже при свете дня от него по спине бежали мурашки.
Мы никогда не спускались туда ночью.
Всю дорогу я нервничал.
Отчасти я боялся, что нас засекут копы, или проедет кто-нибудь знакомый. Каждый раз, когда проезжала машина, я отворачивался.
Но больше, всё-таки, я боялся заходить в тоннель.
Мы там достаточно редко бывали, заходили несколько раз на разведку. Судя по тому, что мы видели, туннель облюбовал местный сброд. Бетонные стены покрыты надписями, часто — странными и сумасшедшими. Кругом мусор: пустые бутылки из-под бухла, раздавленные пивные банки и сигаретные пачки, какое-то мерзкое шерстяное одеяло или два, даже старый перепачканный матрас. Одежда. Грязный кроссовок на низкой подошве, чьё-то старое нижнее бельё и пара брюк.
Как-то мы очень взбудоражились, когда наткнулись на лифчик. Джим поднял его. Он затвердел от высохшей грязи, а одну бретельку порвали.
Нашей лучшей находкой был номер журнала «Пентхаус». Он, похоже, промок незадолго до того, как мы его нашли, потому что его страницы распухли и одеревенели, и многие слиплись. Мы расцепили их и смогли увидеть довольно много фоток. Мы забрали его с собой, и Джим тайком хранил его в своей комнате.
Самой отвратительной находкой был использованный презерватив. Его мы трогать не стали.
А самым ужасным, что мы там нашли, думаю, были остатки костра — круг опалённых камней, огораживающий гору золы. В золе лежала пара обуглившихся банок и кучка маленьких косточек. Мы решили, что они — индюшачьи, или что-то вроде этого. Пока я не нашёл череп. Я поднял его и сдул золу. У черепа был короткий нос и острые зубки. Джим сказал:
— Боже, это кошка!
Я закричал и выбросил его. Череп ударился о камень и разлетелся на кусочки.
После этого мы старались держаться от тоннеля подальше.
Я уж точно не собирался идти туда ночью.
Я бы сдрейфил, если бы не одно: это прекрасное место, чтобы научить Джорджа не приставать к нам.
Добрались мы туда слишком быстро.
Джим остановился прямо у начала поручней моста. Мы молча стояли там, ожидая, пока проедет машина. Когда она скрылась из виду, издалека показались фары ещё одной. Джим, похоже, решил, что водитель ещё нас не видит, и прошептал:
— Сюда, быстро, — после чего сошёл с обочины.
— Куда мы идём? — спросил Джордж.
— Это классное место, — сказал я. — Тихое и укромное.
Не успела машина подъехать, как мы вслед за Джимом спрятались среди деревьев. Водитель со свистом пронёсся мимо, так нас и не заметив. Мы проползли между деревьями и начали спуск по заросшему кустарником крутому склону к железнодорожным путям. Вправо пути тянулись вдоль пустого поля, сверкая в лунном свете. Влево — скрывались в тёмной пасти тоннеля.
Промчалась ещё пара машин, но мне было наплевать. Мы были под мостом, так что нас никто бы не заметил.
Траву покрывала роса, отчего мои джинсы промокли до колен. Пару раз я поскользнулся. Джордж разок приземлился на задницу. Наконец спустившись, мы поднялись к дороге по невысокой насыпи.
— Вот оно, наше местечко, — сказал я Джорджу.
— Там, под мостом? — он совсем не удивился.
Джефферсон-авеню была четырёхполосной, поэтому тоннель был достаточно длинным. Можно было увидеть тусклый лунный свет в его конце, но этого было недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь внутри.
— Надеюсь, там никого нет, — пробормотал я.
— Смотрите в оба, — сказал Джим. — И будьте готовы бежать со всех сил.
— Может, лучше просто тут остаться? — спросил Джордж.
Джим покачал головой.
— Нас могут увидеть с дороги. Пошли.
— Ну, не знаю… — сказал Джордж.
— Ты же хотел пойти с нами, — напомнил я.
— Эй, — сказал Джим. — Если хочешь дружить с большими пацанами, должен делать то же, что и мы.
— Или можешь пойти домой, — сказал я. — Ты как хочешь, а мы идём.
Он заколебался, когда мы с Джимом, когда мы переступили рельсу и пошли по колее к тоннелю. Я изо всех сил надеялся, что Джордж струсит. Я не хотел туда спускаться, не хотел трогать его, я хотел одного — чтобы он убрался от нас подальше и навсегда, а мы пошли к Синди.
Но он пожал плечами и пошёл вслед.
Путей было два. Их разделяло несколько футов. Перед нами стояли широкие бетонные опоры моста.
Дойдя до самого края моста, мы включили фонарики. Джордж порылся в пакете и достал большой шестивольтный фонарь.
— Прекрасно, — прошептал Джим.
Мы направили лучи во тьму. Фонарь Джорджа светил очень ярко. Прежде чем идти дальше, мы всё бегло осмотрели.
— С виду всё нормально, — пробормотал Джордж.
С виду ничего не было нормально. Совсем. Но, по крайней мере, мы никого не заметили.
Джим направил фонарь на ближайшую опору. Бетон был испещрён именами и ругательствами, датами и незатейливыми рисунками. Самый большой из них был очень старым, и я видел его много раз. Он изображал мультяшную девицу с большущей грудью и раздвинутыми ногами. Мы с Джимом называли её «Пизденкой». С того времени, как мы её в последний раз видели, кто-то добавил прямо под ней огромный эрегированный член, целящийся ей между ног и гейзером извергающий струю.
Вообще, мы бы неплохо повеселились, разглядывая и комментируя эти художества. Но с нами был Джордж. И мы спешили попасть к Синди. И стояла ночь.
Нам было не до этого.
— Посмотри на той стороне, Джордж, — сказал Джим.
— Я?
— У тебя мощный фонарик. Посмотри, чтоб там никого не было.
— Э-э-э, чёрт.
— Делай, что говорят, — сказал я. — Мы же не хотим, чтобы на нас налетел какой-нибудь алкаш.
Джордж вздохнул, но послушался. Он прокрался за опору, посветил фонариком, поднял фонарик и осмотрел три других.
— Здесь всё хорошо, — сказал он дрожащим голосом. Поспешно перешёл на нашу сторону тоннеля. — Вино открывать?