— Я нанял архитектора. Были составлены планы, все до мелочей. Однажды я приехал сюда после того, как они наметили контур дома, чтобы убедиться, что окна будут соответствовать виду, который я хотел. Что кухня будет выходить точно в нужном месте на задний двор. Такого рода дерьмо.
— Так что же произошло?
— Одна маленькая девочка подошла ко мне. — Он смеется, когда говорит это, оглядывая пустую стоянку. — Девочка-скаут с тележкой, полной печенья. Она оставила тележку на улице со своей мамой, а сама побежала по этой дерьмовой гравийной дорожке к моему несуществующему дому, спрашивая, не хочу ли я купить печенья. — Он снова улыбается, качая головой вспоминая. — И я подумал про себя: «Винс, какого черта ты делаешь? Ты строишь семейный дом без семьи. Ты строишь дом, который может не понравиться твоей будущей жене. Она должна участвовать в проектировании дома, в его строительстве. Поэтому я отказался от проекта, но сохранил участок.
— После того, как ты купил все коробки печенья, которые были у этого ребенка.
— Боже, весь гребаный полный прицеп. — Он улыбается, вспоминая. — Я хочу, чтобы ты была женой, с которой я построю дом. Прямо здесь, если ты не ненавидишь это место.
— Я не ненавижу его, — шепчу я, качая головой, подтверждая свои мысли об этом месте.
— Я не хочу торопиться с тобой, Пэйтон. Не хочу ничего пропускать, я хочу прочувствовать каждое мгновение.
— Ты это сделаешь?
— Да. Ты и твое живое воображение заставили меня задуматься.
— Мое воображение?
— Твое воображение. И я хочу всего этого. Хочу встать в один ряд с тобой. Я хочу испытать жизнь с тобой, Пэйтон, всю ее. Все до единой детали. Даже когда собаку тошнит в три часа ночи, и одному из нас придется вставать с постели, чтобы все убрать.
— У нас есть собака? — спрашиваю я.
— Да, — кивает он. — И дети. Собака уничтожит один из их научных проектов за ночь до его сдачи, но это нормально, потому что после долгих слез мы не спим всю ночь, исправляя его. Мы распиваем бутылку вина и смеемся над тем, какой мудак наш пес.
— У нас есть дети?
— Кучка детей. — Винс улыбается, и я думаю, что он, должно быть, прав. Я буду беременна круглые сутки, пока он так на меня смотрит. Затем он замолкает. — По крайней мере, я так думаю. А ты?
— Мы определенно их сделаем. У нас были бы действительно красивые дети, это первое, что я заметила в тебе.
Его губы кривятся в усмешке.
— Ммм-хмм, — бормочу я, прикусывая губу, чтобы сдержать широкую улыбку. Мне очень нравится все это. Приятно, что хоть раз кто-то другой пофантазировал. Действительно мило.
— Каждый вторник у нас назначается вечер свиданий, — продолжает он. — Мы не можем позволить себе заниматься этим по выходным из-за всего этого футбола и балета, а также из-за одного ребенка, который настаивает на шестнадцатинедельных курсах керамики, которые доступны только на другом конце города в восемь утра по субботам.
Я киваю, потому что именно так я бы себе это и представляла.
— Наша няня отменяет работу на нашу годовщину, — пожимает он плечами, — но это нормально, потому что у нас столько детей, и мы устали. Поэтому мы остаемся дома, заказываем пиццу и смотрим что-нибудь по Netflix.
— Нет. — Я качаю головой, сдерживая улыбку. — Мы никогда не пропускаем годовщины, потому что Кэнон — наша запасная няня. Мы оставляем его с нашей компанией детей, а сами идем ужинать, потому что нам нравится вот так жить на грани.
— Согласен. — Винс кивает. — Лидия была бы слишком логичным выбором, чтобы заменить его. Нам нравится такой бездумный выбор.
— Нам нравится такой выбор. Мы возвращались бы домой по крайней мере к одному ребенку с жвачкой в волосах и котенку, которого у нас не было, когда мы уезжали.
Винс улыбается и кивает.
— По крайней мере, один котенок. Может быть, три. Они были бы совершенно одинаковыми, и нам потребовалась бы неделя, чтобы выяснить, что их трое.
— Или что-нибудь похуже, например, барабанную установку.
— Гребаный Кэнон. — Винс качает головой.
— Итак, как же мы все это осуществим? — Я спрашиваю, потому что воображать — это весело, но реальность намного сложнее. Действительно ли он говорит о вечности?
— Это будет не самое простое, что мы когда-либо делали, — отвечает Винс. — Нам придется усердно потрудиться. Каждый день.
— Мне нравится, как звучит «мы».
— Очевидно, мне будет легче.
— Почему это? Потому что ты не такой сумасшедший, как я? — Прикусываю нижнюю губу и беспокоюсь, что он все еще думает, что я чокнутая.
— Нет. Мне будет легче, потому что я получу лучшую часть сделки — тебя. Каждый день, который я провожу с тобой — это победа для меня. — Он делает эту штуку, когда смотрит на меня, как будто я его очаровываю. Как будто он любит меня. Каждую безумную частичку меня.
— Значит, ты хочешь остаться моим мужем? Случайная девушка, которая, возможно, обманом заставила тебя жениться на ней, пока ты был пьян?
— Я открою тебе секрет, Пэйтон.
— Какой? — спрашиваю я.
— Я не был настолько пьян.
— Ты не был?
— Я был достаточно трезв, чтобы соображать лучше, и просто достаточно пьян, чтобы мне было все равно. Я был очарован тобой, и да, это был самый безответственный и несвойственный моему характеру поступок, который я когда-либо совершал в своей жизни, но, черт возьми, мне хотелось посмотреть, к чему это приведет.
— Ты мог бы просто позволить мне сделать татуировку и пригласить на свидание, как нормальный человек.
— Что это за история для наших внуков?
Я киваю, потому что это очень веский довод.
— Итак, миссис Росси, вы согласны остаться моей женой? И в хорошие времена, и в плохие. Через собак, которых будет рвать, и детей, которые будут драться, и нянек, которые все бросят. Через все то, что еще не произошло, и чего мы никогда не предугадаем. Что ты скажешь? Клянешься ли ты выдержать это со мной и оставаться замужем, пока смерть не разлучит нас?
— Потому что ты влюблен в меня?
— Я безумно влюблен в тебя, — отвечает он, вытаскивая что-то из кармана, опускаясь на одно колено. Это кольцо, и оно красивое. Большой круглый бриллиант в центре, окруженный ореолом из крошечных бриллиантов. Оно сверкает в свете огня, и мне это нравится, но еще больше мне нравится, что он выбрал его и сделал этот жест.
— Любовь — это слово, которое означает страстное увлечение, вожделение, уважение и преданность, — говорит он, надевая кольцо мне на палец. — Нежность, привязанность, дружбу и страсть. Я испытываю все это к тебе, Пэйтон, и я проведу остаток своей жизни, показывая тебе, насколько сильно, если ты согласишься остаться быть моей.
— На самом деле, я бы ничего больше и не хотела.
Эпилог
Винс
Счастливая жена — хорошая жизнь.