Выйдя из её подъезда, я осознал, как херово поступил и даже решил извиниться, но позже. Сейчас во мне было сплошное негодование, мне было абсолютно непонятно её поведение. Что у неё за дела могут быть такие, что нельзя пошалить со мной в постели? Я решил дойти до дома и умыться, перед тем как пойду к этой Вере. Надо же когда-нибудь мыться.
– Давно учишься играть? – спросил я Веру, когда мы встретились.
– Не очень. Пару недель всего, – отвечала она.
– Все аккорды берёшь уже, надеюсь?
– Ну зажать могу всё кроме баррэ, но переходить сложно.
– Просто надо чаще играть. И вообще купи себе эспандер, он помогает. Благодаря ему я научился быстрее.
– Отличная идея.
Мне нравилась её простота. Она действительно была очень милой и улыбчивой девушкой. И если она такая на протяжении первых десяти минут, то и дальше вряд ли будет хуже, если только я не окажусь мудаком.
– А что за гитара у тебя.
– Обычная, Хохнер.
– Нейлоновые струны наверно. Можно посмотреть?
Она достала гитару, мы присели на ближайшую скамейку. Мне очень повезло, что она учится играть на гитаре. Я смогу легко ей угодить, сыграв пару песенок, что я и намеревался сделать.
– Хорошая, – сказал я осматривая гитару. – У меня первая гитара была бревно бревном.
Я взял до мажор с тоникой соль. Её глаза заблестели интересом и вниманием.
– Спой что-нибудь, – загорелась она. – Пожалуйста.
– Я даже не знаю, что спеть. Я мало песен уже помню.
– Что хочешь сыграй.
– Знаешь Radiohead?
– Нет.
– Кто бы сомневался, – заулыбался я.
Спел ей Creep. Она не поняла ни слова наверное, но это было не важно. Этой песней миллионы парней по всему миру проламывали неокрепшие сердца маленьким девочкам. Теперь и я вошёл в число "проламывателей".
– Здорово! – восхитилась Вера. – Ты очень красиво поёшь.
– Тебе кажется. Ты просто никогда не слышала, как поют настоящие певцы на скамейках.
Теперь облажаться было просто нереально. И это меня расстраивало, никакой игры, никаких препятствий, никаких конкурентов. Бери не хочу. "Может всё не так просто? – думал я. – Может здесь есть подводные камни?" Мои губы потянулись к ней, она ответила. Поцелуй был немного напряжённый, будто она переживала о своих навыках в этом деле. Мы посидели минут десять, и Вера слегка расслабилась. Губы стали мягче, а язык шустрее. Вообще, я никогда не говорил девушкам, что они плохо целуются или трахаются. Мне это казалось чересчур грубым: она всю себя отдаёт, а ты ещё и не доволен. А когда мы поцеловались перед её домом, то она уже твёрдо закрепила все навыки, переданные мной. Внезапно на прощание она сказала:
– Я не знала, надо или нет, но теперь очень хочу. Приходи к нам с Надей на день рождение.
– Надя – это сестра твоя?
– Да, мы близняшки. Ну, ты заметил наверно.
– Заметил. Значит любви у вас в доме хватает, да?
– В смысле? – удивилась она.
– Вера, Надежда, Любовь… – никто не понимает моих шуток.
– А-а-а, – мило протянула она. – Приходи, обязательно. На следующих выходных. Мы поедем на дачу к моей подруге, Лене. Ты там со всеми познакомишься. Нас не очень много будет. И парни будут.
Ну что ещё было делать, кроме как соглашаться? Придётся просить поменяться сменами, ведь на следующей субботе у меня стояло с одиннадцати до одиннадцати. Вряд ли мои коллеги окажутся такими бессердечными, чтобы помешать моему счастью в объятьях этой милой девушки. Остаётся только не задумываться над её возрастом и представлять, будто ей исполняется восемнадцать.
Ночью не спалось, непрошенные мысли лезли в голову. То я радовался такому большому количеству девушек, вдруг появившихся в моей жизни, то винил себя в таком отвратительном поведении. "Полоса чёрная, полоса белая, – думал я. – Какого бы цвета ни была эта полоса, когда она пройдёт, я буду скучать". Меня уже тошнило от чая и сигарет к трём часам ночи, но мысли всё лезли и лезли, а без этого "допинга" я с ними не могу справляться. Поэтому я заваривал ещё и ещё, а курить старался всё же поменьше. Не знаю с чего это вдруг на меня напали такие думы, до этого не было ничего подобного, а сейчас как-то противно от всего. Хотелось просто исчезнуть, чтобы все эти Жанны, Жени, Алекс, Веры больше никогда меня не слышали и не видели. "Некоторые мужики по сотне баб имеют и не загоняются, – думал я. – А у тебя только четыре, и ты уже растерялся… Слабак". И всё же сон пришёл: густая зелень леса обволакивала глаза, и я бегал за медведями по густому мху, а когда догонял, хватался за шерсть и рыдал в неё, пока медведь не растает от моих слёз, а потом я бежал за следующим…
Неделя была забита сменами, последние рабочие дни давались особо тяжко. Я старался не обращать ни на что внимания, работая интуитивно. Благодаря моей "интуиции", начал путать заказы, забывать "забивать" их, и вообще вёл себя невежливо с посетителями. В моей голове крутилось лишь одно: правильно ли я поступаю? Может для начала надо всё-таки расстаться окончательно с Жанной? Или же оставить её, ведь если ничего не сложится и с этой девчонкой, я легко мог бы вернуться в постель, где мне всегда рады. Три смены подряд я пытался разрешить этот вопрос. Казалось бы, всё предельно просто – ведь надо быть хорошим и поступать правильно: бросить и лишь потом встречаться с другой. Но этот вариант мне не нравился, я боялся остаться совсем ни с кем. Ведь на миг я осознал, что кроме вот этой убогой работы и этих девушек ничего у меня нет. Когда я не работаю и ни с кем не встречаюсь, я просто смотрю в потолок, слушая музыку. Потом выхожу на улицу и делаю то же самое, только вместо потолка – небо. В какой-то момент это даже начало пугать меня. "Жанна права, – думал я. – Я самый настоящий бездельник".