— Что грузите, гражданочка?
— Горбыль. — Мягкий, смелый голос, чистые глаза сразу же завоевали сердце Вахтомина.
Он спросил снова, но уже не так грозно:
— Пропуск имеется?
— Конечно, — незнакомая женщина развернула бумажку. — Вот.
— Ага… Ну, ладно… — Он с минуту молча топтался рядом, не зная, что сказать еще. Потом нашелся: — А что-то я вас раньше никогда не видел. Вы из каких деревень будете?
— Я из села.
— Да? А я вас не видел раньше.
— Значит, вы не библиофил.
Он не понял:
— Как?
— Если бы вы увлекались книгами, вы бы меня знали, — улыбнулась она. — А в селе я недавно. С 54-го.
— Если бы я увлекался, почему бы я вас знал?
— Потому что я продаю книги.
— В магазине, что ли? Это на котором написано: «Книжный магазин»?
— Он самый.
— Значит, там вы и работаете?
— Там.
— Понятно, понятно… Нет, книги не по моей части. Это вон бандиты мои, они любят.
— Что за бандиты?
— Сынки. Станислав да Юрка. Они читают… Летом — футбол, зимой — книги… Так-так, — задумчиво продолжал Вахтомин. — Очень хорошее дело. А горбылек для чего понадобился, если не секрет?
— Забор подлатать хочу.
— Ага. Свой дом, что ли?
— Свой.
— Так-так… Забор, значит… Хорошее дело, — Клавдий Сергеевич понимал, что ему нужно уходить, но что-то удерживало его. Этим «что-то» были, видимо, глаза новой знакомой… Он спросил: — Как, говорите, вас величать?
— Я ничего не говорила, — улыбнулась женщина.
— Разве?
— Но если желаете знать — пожалуйста. Тамара Акимовна я.
— Понятно… А что же вы мужичка своего не послали за горбыльком? Все-таки не бабье это дело — лес грузить-возить.
— У меня нет мужа, — сказала Тамара Акимовна.
И она улыбалась и улыбалась.
Вот так и познакомился Клавдий Сергеевич с этой женщиной. Познакомился — и потерял голову, словно юноша.
В выходной день он пришел в книжный магазин.
— Это вы! — узнала его Тамара Акимовна. — Вам тоже книгу выбрать?
С ее лица он перевел взгляд на витрины и поразился. Никогда еще в своей жизни не видел он такого обилия книг. Клавдий Сергеевич не просто поразился. В чувстве, которое он испытал, была большая доля испуга, и Тамара Акимовна заметила это. Она спросила весело:
— Богато живем, верно?
— Бо-га-то, — согласился он, продолжая рассматривать полки. — Неужели эдакую массу книг человек может прочитать?
— Кто любит читать, того обилие книг не страшит.
— Так-так, — неопределенно проговорил Вахтомин. — Поверить невозможно. Кто-то ведь написал их, а?
— Обязательно.
— Это сколько же времени надо?
— Много. — Тамара Акимовна откинула со лба светлую прядь волос. — Иногда требуется вся жизнь, чтобы написать одну книгу.
— Да-да… — Вахтомин по-настоящему был поражен. — А работать когда ж?
Тамара Акимовна хотела что-то ответить, но лишь пожала плечами.
Клавдий Сергеевич вышел из магазина и остановился, привыкая к яркому солнечному свету. Он переживал впечатления, каких не получал давно. «До чего же грамотная баба», — сказал он себе и покачал головой. Нет, такая не для… Вахтомин смотрел вперед, ничего не видел. Перед глазами стояли книги, много книг, и — лицо Тамары Акимовны: круглое, смеющееся, румяное… И у такой замечательной бабы нет мужика? Трудно поверить. Вахтомин пугался своих мыслей, которые принимали все более определенное направление; потом вздохнул и отправился восвояси.
Но вскоре он знал уже каждую трещинку в асфальте тротуара, ведущего к книжному магазину.
Была и еще одна причина, которая приводила теперь в магазин Вахтомина. Много раз встречал он здесь работников комбината — молодых и пожилых, мужчин и женщин, начальников и их подчиненных; все они приходили сюда, чтобы покопаться в книгах. А в один прекрасный день до сознания Вахтомина дошло, что работники комбината, почти ежедневно встречая в книжном магазине сменного мастера заготовительного цеха, наверняка сделают вывод о том, что Вахтомин — большой любитель книг. «Надо же! — скажут они. — Кто бы мог подумать? Теперь понятно, почему Клавдий Сергеевич так содержательно выступает на собраниях и совещаниях. Столько книг — и он наверняка их все прочитал!»
С тех пор Вахтомин внимательно наблюдал в окно за теми пешеходами, которые направлялись в магазин, и, как только узнавал знакомого, медленно, словно нехотя (чтобы Тамара Акимовна не подумала бог знает чего) снимал с полки первую попавшуюся книгу, небрежно произносил: «А это что за фолиант?», раскрывал ее и вроде бы углублялся в чтение: морщил лоб, хмыкал, цедил «ну и ну» и покачивал головой, словно бы не соглашаясь с автором. Вахтомин делал вид, что не замечает вошедшего в магазин знакомого, и только тогда, когда тот произносил приветствие, Клавдий Сергеевич отрывался от книги и отвечал: «А, это ты, Петя (Ваня, Саша, Галя, Вера)? За духовной пищей явился (лась)?» Это было очень здорово — ловить на себе уважительные взгляды комбинатских товарищей, это было не менее приятно, чем сидеть в президиуме собрания и делать вид, что очень увлечен выступлениями ораторов, делать заинтересованный вид, что-то чертить на листках бумаги, какие-нибудь деревья рисовать или чертиков — непосвященный уверен, что ты записываешь свои мысли…