Станислав несколько остыл к заготовительному цеху вообще и к своей должности бригадира — в частности. Может, все-таки нужно было остаться тогда в Учкенте и попробовать себя на экскаваторе? Или — в металлообработке на ремонтном заводе?
Станислав должен искать что-то другое.
Что?
И где искать — здесь, в Ташкенте, или в родной деревне, куда всегда можно вернуться? Вспомнив о деревне, он вспомнил и об Ольге Барабановой. Достаточно сделать один только шаг! Но сердце остывало, как только приходила мысль о том, что Станиславу предстоит все начинать заново. Ему предстоит, как и детстве (и как сейчас), снова трудиться на деревообделочном комбинате, снова войти в тот же самый цех, куда он впервые пришел мальчишкой, и, возможно, снова встать к тому же станку, за которым ему приходилось работать, — иногда оборудование служит десятки лет… Только теперь не отец будет шефствовать над Станиславом, а младший Вахтомин. Последнее обстоятельство, правда, не особенна возмущало Станислава. Он был далек от мысли, что его самолюбию будет нанесен большой ущерб. Станислава волновало другое — то, что жизнь, сделав виток, вернула его к исходным позициям. Все его сверстники нашли себя, только Станислав по-прежнему на распутье…
Много раз за последнее время в голову приходила одна и та же мысль: а не пойти ли в институт? Станислав отметал эту мысль: поздно…
Но она возвращалась.
Пока Станислав был в отпуске, к нему в комнату подселили нового жильца — примерно одного с ним возраста, хрупкого, лысого человека по фамилии Песцов. («Антон Петрович Песцов, — представился он. — Инженер»), Так вот, этот самый Антон Петрович буквально с первых дней повел себя так, словно был старым другом Станислава. Станислав не успел опомниться, как Антон Петрович вытянул из него все сведения:
— Трудишься на ДОКе? Так это же замечательно! Я и сам когда-то баловался… в молодости. Холост-женат? Холост? Блеск! Тут у меня есть парочка адресов, которые нам пригодятся. Или мы не христиане? Вечерами чем занимаешься? Это твои книжки? Читаешь? Читать — читай, только меру знай. Ха-ха! Стой, не заводись. Я тоже, к твоему сведению, люблю читать. С детства. Но ведь и жить когда-то надо. Верно? — Антон Петрович полез в тумбочку — и на столе появилась бутылка водки. — Во, красавица! А?
— Я не буду пить, Антон Петрович…
— Зови меня просто Антоном, или ты думаешь, что я старше тебя? «Не буду пить»… Как будто его насилуют! Ах, Стасик-Стасик, я ведь не алкаш какой, ты не подумай, но почему бы не выпить ради дружбы? А? Или мы с тобой не христиане?
Удивительно было, откуда столько слов берется у этого маленького невзрачного человека, который, кстати, напоминал чем-то Станиславу его отца. Чем? Комплекцией своей? Поведением? Уверенностью в себе? Критическим отношением ко всему остальному миру? Антон Петрович с первых минут подавил Станислава этими своими качествами. Пока новые знакомые сидели и выпивали, Антон Петрович сообщил массу подробностей о себе — о том, что работает он инженером по технике безопасности на заводе железобетонных изделий, о том, что на Шахантауре землетрясение разрушило дом, в котором он снимал комнату у одной знакомой старушки, и что он — ха-ха! — едва унес ноги в то утро и спас свою хозяйку. Антон Петрович рассказал также, что на железобетонном заводе он недавно, до этого был заместителем начальника цеха на домостроительном комбинате, но… ушел по собственному желанию; он и начальником был, и главным инженером, и…
— Да в Ташкенте нет ни одного приличного предприятия, на котором бы меня не знали! — хвастался он, распаляясь все больше и больше. — Но мне не везло, черт возьми… Говорят: «Ты, мол, такой-сякой, не мазанный, и будет лучше…» Понимаешь, какие хорошие? Я им доказываю: «Христиане вы или нет? Меня — и увольнять? Спасибо! За все отблагодарили!» — Антон Петрович заглянул в лицо Станиславу красными глазами. — Нет, конечно, Стас, ты не подумай, я по собственному желанию всегда, но если бы они меня уважали, — вот что я у тебя хочу спросить, — если бы они меня уважали, а? Разве бы тот же директор… — Он ударил кулаком по столу. — А пошли они все к… Стас, Стасик, я рад, что ты меня понимаешь, что именно ты здесь оказался, а не какая-нибудь… Одному знаешь как тошно? Словом не с кем перемолвиться, душу не с кем отвести!..