Говоря иными словами, Тамара Акимовна хотела видеть рядом с собой человека, на которого можно опереться и которому можно верить до конца. Только поэтому, конечно же, обратила Тамара Акимовна свое внимание на Клавдия Сергеевича Вахтомина.
Она не могла сейчас видеть Клавдия Сергеевича в том состоянии, в котором он находился, оскорбляя родную мать; но зато Тамара Акимовна увидела вдруг лицо Юрия Вахтомина, которое заглядывало к ней в окно со стороны улицы.
Тамара Акимовна бросилась к окну:
— Юра! — Она крикнула, боясь, что он может не услышать ее. — Заходи! — Она побежала в сени, сбросила крючок, распахнула дверь. Сердце Тамары Акимовны наполнилось тяжелыми предчувствиями, но она не хотела им поддаваться, не зная о том, что случилось. Может быть, братья просто-напросто ходили в кино, а теперь решили заглянуть к ней? Но тогда где же Станислав? — Юра, заходи! — повторила она, взяла мальчика за руку и завела его в сени. — А где Стасик?
— Нету, — ответил мальчик, осматриваясь по сторонам.
Они вошли в дом, Тамара Акимовна усадила позднего гостя за стол, села напротив, увидела лицо Юрия со следами сажи на лбу и щеках, снова почувствовала тревогу.
— Ну, Юра, рассказывай, что случилось.
Юрка уставил на нее свои наивные глаза:
— Ничего не случилось, тетя Тамара.
— Откуда у тебя сажа на лице?
— Да? — Он повел пальцем по щекам, оставляя на них новые черные следы. — Я упал на шпалах, поэтому.
— Чего ты делал на шпалах?
— Мы со Стасиком быстро бежали на станцию.
— О, господи, Юра! Зачем вы бежали на станцию?
— На поезд. Стасик бежал, чтобы не опоздать на поезд, а я бежал, чтобы проводить…
— Проводить Стасика? Куда?
— На поезд, говорю…
— Зачем?
— Он уехал.
— Куда?
— В Дементьево.
— Зачем?
— Папа ему кулаком губу разбил и хотел выгнать из дома, а Стаська взял и сам убежал.
— Убежал! — Тамара Акимовна поднялась со стула. Она не знала, что предпринять. Она бросилась было в спальню — переодеться, но передумала, вернулась, остановилась возле зеркала, лихорадочно поправила прическу, снова побежала в спальню, вынесла оттуда чистое полотенце — Юра, в сенях умывальник, иди вымой лицо. — И пока Юрка умывался, успела все же переодеться и в ожидании остановилась посреди комнаты. Потом, когда Юрка снова появился перед ней, она увидела, что он ничего не смыл, но уже было некогда удивляться чему-нибудь. — Бежим на станцию, Юра!
— Поезд уже ушел, говорю же.
— Все равно бежим.
Станция находилась примерно в полутора километрах от села. Юрка семенил рядом с Тамарой Акимовной, на ходу рассказывая подробности:
— Папа пришел, поругался со Стаськой, а потом ка-а-ак даст ему в челюсть! Кровь даже шла, а губа вот такая стала…
Вахтомин бьет детей! Это открытие поразило Тамару Акимовну: в первые минуты она не могла собраться с мыслями и дать название чувству, которое захлестнуло ее. Но теперь, когда не надо было суетиться и делать одновременно несколько дел, когда только одна цель занимала мысли — поскорее прийти на станцию и сообщить в отделение милиции о бегстве Станислава, — теперь легко нашла Тамара Акимовна название захватившему ее чувству — это было чувство утраты. Она утратила человека, которого придумала.
Юрка продолжал рассказывать:
— Когда он ушел, бабушка дала Стаське записку и сказала, чтобы он ехал в Дементьево, где живет ее знакомая. И пусть он там несколько дней пробудет. А потом приедет. Бабушка Варвара сказала: «Пусть этот брандохлыст перебесится. Его надо обуздать».
— Хорошая у вас… бабушка.
— Хорошая, — кивнул Юрка.
— А когда… — Тамара Акимовна бросила взгляд на мальчишку, на его лицо и передумала говорить что-либо еще. Все было ясно и без дополнительных вопросов.
Чувство утраты было болезненным. Хотелось плакать. Она схватила и крепко сжала Юркину руку.
В линейном отделении милиции Тамару Акимовну заставили написать заявление, спросили о приметах Станислава.
— В чем он был одет?
Тамара Акимовна посмотрела на Юру, и тот ответил:
— Стаська в белой рубашке и брюках.
— А на ногах?
— Туфли.
— Особые приметы есть?
Тамара Акимовна пожала плечами:
— По-моему, нет.
Дежурный — молодой сержант — с удивлением посмотрел на нее, оторвавшись от своих записей:
— Но вы же мать!
— Нет.
— Кто же вы?
— Знакомая.
— А где мать?
— Ее нет… Есть отец, но он работает ночью и ничего не знает, — соврала Тамара Акимовна, чтобы покончить с лишними вопросами.