На танцполе гремела музыка. Маринка со своим муравейником выделывалась в центре, мои девчонки вяло тряслись с краю, а Аделька страдала у стенки, естественно.
Пробилась сквозь толпу к подругам.
— Как процесс? — спрашиваю. — Объект прибыл?
— Вон он, — показывает Алсу на мелькающего среди танцующих кавалера нашей мечты.
— Что ж, — говорю, — план будет такой… Девчонки, станцуем «Брызги шампанского»! Пусть он взмокнет, пусть вспотеет и никогда не забудет эту ночь! Поднимаем руки! Smash your titties like Molly Graw!
Оттесняя танцующих, пробираемся к жертве святого Валентина, окружаем его и, в невероятных движениях прыгая в такт музыке, взглядами, поворотами головы, жестами — всем, на что только способна наша фантазия, пытаемся привлечь его внимание к скучающей в сторонке Адель. О, мы сама страсть! Он, конечно, не может не заметить нереального внимания к своей персоне, улыбается глупо, но так и не врубается до конца, чего мы от него хотим.
Я была вынуждена признать, что первый приступ оказался неудачным, даю сигнал — отходим. А тут мелочь из младших отрядов налетела — мальчишки, подбегают ко мне — издержки популярности — и не дают подумать, ничего не дают предпринять — кричат: «Поцелуй меня! Поцелуй меня!» Дураки! Тогда Алсушка и говорит: «У тебя же, кажется, глисты, Джулия. Да поцелуй же ты их!» «Ага, — говорю, — точно. Щас поцелую! С кого начать?» И начинаю гоняться за ними, а они смешно так разбегаются. Повеселилась, а в это время медляк врубают, белый танец. Я киваю девчонкам. Эдита с Аськой пытаются вытолкать Адель к Артуру, но та с ужасом на лице упирается. Что делать? Иду сама к Артуру — без комплексов, улыбаюсь зеленой физией и приглашаю на танец. Благодаря мне их сердца объединятся, столкнувшись, как нейтронные звезды!
Обнимаю избранника подруги за плечи:
— Привет, гусар, — говорю. — Тебя же Артур зовут?
— Нет, — отвечает, — Вадим.
Блин! Вот я лохушка! Аделька даже не удосужилась выяснить его имя. А я-то, как дура, орала ему вслед: «Артур Пирожко-о-ов…»
Не сразу пришла в себя, сделала вид, что слушаю музыку:
Как же меня трогает эта музыка! Кто бы знал!
— Вон та девочка тебя любит, пригласи ее на танец, — говорю я и показываю на Адельку. Но что я вижу? К Адельке подходит Йоршик и нагло тащит ее танцевать. Стой! Что ты делаешь? Это же белый танец!
— У меня есть девушка, — слышу голос Вадима.
— А-а-а…
— Она в городе сейчас.
А Йоршик, мерзавец, ведет Адельку, и та кладет ему голову на плечо и улыбается. Сказка из «Тысячи и одной ночи»! Я что, слепая? И когда они спелись? И вдруг вспомнила, как Аделька гладила разбитый нос Йоршика, а он тоже ей тогда улыбался, так улыбаются только… ну да — влюбленные мужчины.
— Вадим, ты лох, — я остановилась резко. — You're going to lose that girl.
И, развернувшись, пошла прочь, к себе в палату, проклиная скрытную Адельку. Тоже мне, подруга называется!
Пока никого не было, вытащила из сумки любимую книгу, раскрыла на первой попавшейся странице и стала читать. Таким нехитрым образом я обычно успокаиваюсь, привожу в порядок свои мысли и чувства. «…Маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью… И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть…Они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему».
Гусь ворвался, не стучась, в палату. Шары огромные, навыкате, открыл рот и молчит.
— Что случилось? — испугалась и ору на него.
— Там… Роман Анатольевич… — он не договорил, а сердце уже грохнулось куда-то вниз.
— Где? Что с ним?
Сорвалась с постели и рванула в вожатскую.
— Постой!.. — крикнул вслед Гусь, но я уже была там. Роман лежал на постели лицом вниз.
— Рома! — тихо прошептала, подошла к нему и потрясла за плечо.
Он отреагировал не сразу. Медленно, очень медленно приподнялся и сел, смотрел в трансе куда-то в пол, лицо… убитое, неподвижное — живой труп из Зомби-сити. Я села рядом. Поняла: сейчас не надо говорить. Слова бессмысленны. Неужели что-то непоправимое? Лишь бы не… О, господи, почему все так сложно? Рома как ребенок, его обидеть раз плюнуть, но он терпелив и все сносит. Нужно очень постараться, чтобы довести его до такого состояния.