— И что, вы все это прям на самом деле читаете-читаете? — сбивчиво и довольно глупо спросил я, обращаясь к одной из девчушек, которая была поменьше и в очках, однако ответила вторая — потолще и без очков:
— Да, читаем-читаем! — и улыбнулась добродушно.
— А почему вы читаете Мураками?
— Но это же интересно! — удивленно добавила другая и с сожалением посмотрела на меня. Я перестал задавать глупые вопросы. Взял первую попавшуюся книжку с безнадежным названием «Слушай песню ветра»[3] и, расплатившись, пошел в парк.
Неторопливо, страничку за страничкой смаковал я необычную книжицу и думал о чем-то своем. Странно, что главного героя совсем никак не звали, а у его друга была только кличка — Крыса…
Когда я жил в своем деревенском доме, крысы, бывало, доставали меня: приходили откуда-то с колхозных складов и пытались обустроить свою жизнь у меня на веранде — рыли норы, прогрызали полы, гадили где ни попадя. Естественно, я с ними боролся. Травил безжалостно этих мерзких серых тварей. Вот мыши, они тоже приносят вред, но на вид бывают очень симпатичны, если не принимать во внимание их специфический тошнотворный запах. А крысы — они очень противны: удлиненные головы со злющими острыми глазами и такими же острыми зубами и длинные голые хвосты, исчезающие в последнюю очередь, когда ты появляешься на веранде. Я их ненавидел и травил.
Бабушка как-то рассказывала, что в молодости работала в совхозе дояркой. Однажды под утро, когда она еще спала, целая стая крыс появилась из подпола дома и заполонила всю комнату. Но самым страшным было то, что они залезли на кровать и стали бегать по бабушке. Она испугалась, укрылась одеялом, боялась пошевелиться и почти не дышала. Только чувствовала все нарастающую тяжесть взбирающихся на нее крыс. Естественно, ее не дождались на утренней дойке, и бригадир пришел узнать, что случилось.
— Зоя, что с тобой? — стал звать он из-за двери.
— Дядя Ваня, посмотри в окно, — откликнулась бабушка.
Дядя Ваня заглянул в комнату и ужаснулся.
— Зоя, ты только не шевелись, только не шевелись, — молил он, — коров мы и без тебя подоим.
Кроме как советом, он ничем помочь не посмел. Когда совсем рассвело, несознательные крысы, бессовестным образом вмешавшиеся в процесс производства молочной продукции, так же дружно ушли, оставив бабушку в покое. Эта история запомнилась ей на всю жизнь, и пересказывала она мне ее неоднократно.
Травить крыс не страшно: ты не видишь, как они мучаются и умирают. Зато испытываешь удовлетворение, когда удается от них избавиться. Но однажды мне привелось убить крысу собственноручно. Я убил ее потому, что долгие годы боролся с ее родом, доставлявшим мне очень много хлопот. Она не была похожа на других. Рыжеватая[4]. Что-то случилось, и она не могла сопротивляться, не могла бежать и лежала на траве почти неподвижно. Может быть, была больна. Я поднял большой камень и чуть помедлил. Она посмотрела мне прямо в глаза, и я понял: она знает, что сейчас умрет. В ее глазах не было страха, только сожаление и огромная грусть. Я опустил камень ей на голову и, развернувшись, пошел прочь. Это произошло лет двадцать тому назад, но ее предсмертный взгляд, разумный, почти человеческий, до сих пор преследует меня. Мне даже кажется, что в последнее мгновение ее жизни между нами возникла какая-то непонятная связь. Она оставила тайну, очень важную для меня. Но какую? Вряд ли когда-нибудь я узнаю об этом.
В книге Мураками Крыса — персонаж, к которому испытываешь сочувствие. Больше всего мне понравилось то, что Крыса пишет повести, в которых нет сцен секса и никто не умирает.
Был замечательный летний день. Я сидел на скамейке в парке, радовался теплому солнышку и веселому ветерку, напоминавшему игривого щенка, который так и норовит лизнуть тебя в ухо, в щеку, в нос. С ветки тополя надо мной на паутинке спустился паучок и пополз по стеклу очков[5]. Я не стал сбивать его и калечить, как, может быть, сделал бы раньше, а осторожно отправил непрошеного гостя гулять по травке. «Никто не должен умереть, — сказал я сам себе. Потом, строго взглянув на девушек, сидящих на соседней скамейке, добавил: — И никакого секса!»
Я даже не послал парня, с деловым видом прохаживающегося мимо моей скамейки и орущего что-то в телефон. Конечно, парк — это не театр и не изба-читальня, но ведь надо же иметь хоть немного уважения к тем, кто с тобой рядом. Разве можно вот так бесцеремонно горланить о своих проблемах, не думая о том, что люди отдыхают и философствуют на разные темы? Размышляют о природе вещей, об искусстве или хотя бы даже о крысах. Почему бы и нет?
4
Мой любимый цвет — оранжевый. А кто-нибудь знает, чем он отличается от рыжего? Многие видят лишь их грамматические различия — стилистические и сочетаемостные характеристики. На мой взгляд, чисто ассоциативно, в оранжевом цвете больше желтого, а в рыжем — красного. В любом случае оба оттенка символизируют жизнь и солнечную энергию и совсем не связаны со смертью.