— Не оставляй ночью машину у подъезда, не ленись отводить ее на стоянку.
— Почему ты это сказал?
— Потому что ты хороший. А тебе не нужна собака? Может, ты ее купишь у собачника? Дале ты понравился!
— Ты же знаешь, терпеть не могу собак, — ответил я.
— Жалко, — вздохнул парнишка. — Его никто не берет. Да и кому нужен бракованный далматинец.
— С чего ты взял, что он бракованный?
— Знаю. Видишь, у него одно ухо абсолютно черное. Я вгляделся в пса, который, наклонив голову набок, смотрел погрустневшими умными глазами и совсем не осознавал своей дефектности. «Эх, брат, — сказал я далматинцу, — наверное, часть меня тоже абсолютно черная. Может быть, поэтому и я никому не нужен». Ринат ушел, таща за собой щенка, которому совсем не хотелось возвращаться к хозяину.
Утром, набравшись мужества, я позвонил Василию Петровичу.
— Есть дело, — сказал я. — Можем ли мы встретиться?
Он пришел. Обычной радости на лице не наблюдалось.
— Моя жена, — начал я, — ищет работу. Не найдется ли у вас в правительстве должности для нее?
— Какой? Секретутки? — ухмыльнулся он.
Грубая шутка меня покоробила, но я, принужденно улыбнувшись, продолжил:
— Нет, надо бы чего-нибудь посолидней.
Василий Петрович поднялся и молча вышел, даже не упомянув про конвертики для очередных хороших людей.
Когда я вернулся домой, жена встретила меня на пороге и бросилась целовать, светясь от счастья:
— Ромочка, ты умничка! Мне предложили госслужбу! Это именно то, о чем я мечтала! Представляешь, на завтра назначили собеседование! Ты бы не мог одеваться получше, а то как-то неудобно за тебя перед Альбиной? Вроде не мальчишка, и сам должен понимать такие вещи.
В ответ я только скрипнул зубами, представив свои бесчисленные кредиты. Поужинали и легли спать. Уже засыпая, вспомнил совет Рината оставлять машину на стоянке и решил: «Ладно, начну с завтрашнего дня».
Утром встали рано. Договорившись, что сначала съезжу отметиться на работу, а потом отвезу жену на собеседование, я вышел во двор и… не обнаружил красавицы-«шестерки». Я похолодел, а потом моментально вспотел от дурного предчувствия. «Может, я ошибся и оставил ее на другой стороне дома?» — подумал я и бросился искать. Но машины нигде не было: она исчезла. Ужасный крик хотел было вырваться из меня наружу, но застрял где-то в горле. С этим комком отчаяния я вернулся домой к безмятежно прихорашивавшейся у зеркала жене.
— Ира, машину украли!
Она расстроилась.
— А на чем мне ехать в министерство, я ж могу опоздать на собеседование?
Я опустился на стул и стал лихорадочно соображать. Что же делать? Звонить в милицию? Я имел печальный опыт общения с нею. Как-то в институте украли норковую шапку у Славы Егорова с кафедры химии. Я по простоте душевной решил ему помочь и позвонил в милицию. По телефону меня сначала долго расспрашивали, кем я прихожусь Славке, записали все мои данные, включая паспортные, и лишь потом поинтересовались, чего мне, собственно, нужно. Я объяснил.
— Почему Егоров сам не звонит? — спросили в трубке.
— Он расстроен, — ответил я.
Через час приехали менты: два парня, две девушки и собака. Все в форме и злые. Нет, собака, конечно, не в форме, но враждебно косилась на меня. Казалось, дадут команду, и она загрызет насмерть.
Старший не стал церемониться, а обратился сразу ко мне:
— Ладно, давай сделаем так: ты возвращаешь шапку, потерпевший отзывает заявление, мы ничего не составляем, и всем хорошо.
Он дружески хлопнул меня по плечу. Взгляд его был столь проникновенен и искренен, что я чуть не сознался в том, чего не совершал. К счастью, удалось избежать гипнотического внушения, хотя от неожиданного потрясения речевые способности на некоторое время утратились.
— Значит, не будем сознаваться? Ладно, тогда составим протокол.
Надо отдать должное профессионализму милиционеров. Им все-таки удалось найти вора и вернуть злополучную шапку, а то бы наверняка завели на меня уголовное дело, а может быть, и посадили. На радостях я подарил ментам заныканный на всякий случай коньяк, и они, довольные, покинули территорию института. С тех пор я в милицию больше не обращаюсь. Побаиваюсь. Не зря их теперь полицаями называют.
В тот день огорченная жена уехала устраиваться на вожделенную работу, воспользовавшись городским транспортом, а я остался дома и несколько часов удрученно названивал по домашнему телефону друзьям, прося совета. Друзья сочувствовали, но помочь ничем не могли. Ближе к трем дня, когда отчаяние совсем охватило меня, раздался стук в дверь, и на пороге появился слепой Фагиль с поводырем-мальчишкой. Постукивая палочкой, он прошел в комнату и сказал: