— Хрулева, назначьте на сегодня дежурных, — донесся из-за дверей недовольный голос, едва прозвучал подъем.
Сомнений не было: первое и самое ответственное дежурство выпадало на нашу троицу. Дежурство заключалось в том, что, пока все идут на зарядку, мы моем корпус — полы на своей половине. После того как зарядка закончится, нужно поспешать на завтрак, а потом домывать веранду. Но нам никак не удавалось успеть: все мешались, ходили взад и вперед за вещами, и мы решили, что сначала домоем, а потом пойдем завтракать.
Старательно исполнив обязанности, радостные и довольные, вбежали в столовую. Не зря говорят: «Голод — лучший повар» — с каким наслаждением вдыхали мы ароматы простенького лагерного омлета и какао! Однако повариха на раздаче оказалась не в настроении и решила свредничать. «Опоздали, фиг чего получите!» — таков был смысл ее неожиданной брани. Что и говорить, подобного поворота событий мы никак не ожидали и в недоумении уставились на нашу вожатую, которая была здесь же, но она сделала вид, что ничего не заметила, и даже не попыталась заступиться за нас.
Мы вернулись в палату понурые и несчастные. Честно, слезы на глаза наворачивались, так обидно было. И тут, смотрю, девчонки из палаты, ничего не говоря, стали скидываться: у кого был зеленый лук, у кого — карамель, у кого-то кусочек хлеба завалялся. Подумать только, никогда я не ела ничего вкуснее зеленого лука с карамелью! С благодарностью я смотрела на девчонок из нашей палаты. Вот Ася, пигалица с короткой стрижкой типа «я у мамы дурочка», которая раздражала меня тем, что никогда не расставалась с наушниками, слушала отстойную музыку, при этом каждые полтора часа звонила матери и громко, чтобы все слышали, докладывала, что с ней происходит, не забывая повторять, как хорошо ей в лагере. И сразу же по приезде портрет мамы на тумбочку поставила. (Я посмотрела как-то внимательно, не взрослая женщина, а девушка невзрачная на фото, и улыбка неестественная, натянутая — так бывает, когда фотограф просит улыбнуться.) А при всем при том не скажешь, что Ася маменькина дочка. Конечно, она доставляет определенные неудобства, зато сколько в ней скрытых достоинств! Или вот взять Алсушку — совсем неприметная девчонка, переживает, что у нее волосы редкие, и завидует мне. А если разобраться, то совсем и не редкие, просто тонкие очень. Веснушек, конечно, у нее могло бы быть и поменьше, но я читала, что некоторые парни от этих рыжих крапинок прямо с ума сходят. Так что, как говорится, все относительно. Я жевала карамель с зеленым луком и понимала, что теперь мы связаны одной цепью, никогда я не предам новых подруг, а если кто попытается их обидеть, то, как волчица, перегрызу обидчику глотку.
«Для начала Людмилу будем игнорировать — не замечать ее и не слышать», — предложила я план мести. А насчет Ромы договорились так: если он попытается проявить строгость — будем слушаться и притворяться, что безумно боимся его.
Наш план был донесен до мальчишеской палаты и утвержден на высшем уровне самим Йоршиком, которого я так нелепо короновала на царство. Светило в окно утреннее солнышко, и настроение поднималось.
— Адель, что такое любовь? — задала я Лизкин вопрос подруге. Она ответила не задумываясь и совершенно по-философски: «Любовь — это игра, исход которой либо осчастливит, либо навсегда оставит боль в сердце». И где только набралась такого?
— Любви нет, — вмешалась Эдита. — Ее придумали себялюбивые ничтожества, чтобы можно было пострадать и пожалеть себя напоказ.
— Ага, — неожиданно подтвердила Ася, снимая наушники (ох и хитрая бестия, а делает вид, что, кроме попсы, ее ничего не волнует), и добавила лукаво: — Потом этих подонков стали называть поэтами и писателями.
— А я бы влюбилась, только не знаю как. И если честно, то не в кого. Разве что в Романа Анатольича, — расхохоталась Алсу, и веснушки ее засветились, разбежались тонкими лучиками. — Давайте попробуем!
— Романа не трогать! — встрепенулась я, и Алсу понимающе возвела руки к небу, вернее — к потолку.
Я посмотрела на нее и помотала головой. «Нет, — сказала я не вслух, а только глазами. — Твои подозрения ошибочны, ничего нет». «Не будем спорить, правда все равно откроется», — ее губы также остались неподвижны, но красноречивый взгляд выразил ее мысли.
— Что ж, давайте тогда поиграем в любовь, — предложила Адель (она выдумщица и заводила не хуже меня). — Пусть у нас каждый день будет Днем святого Валентина.