— Но оно же сейчас настроено на зарабатывание, коммерциализировано. То, что в тебя вколачивают, — вколачивают ради денег. Телевидение — все равно что желтая пресса. Нужно выбросить телевизор, чтобы он не мешал жить. Я знаю людей, которые зарабатывают на телевидении, но сами свои передачи не смотрят.
— Бог с ним, с телевидением. Надо быть писателем, но читать то, что о тебе пишут, вовсе не обязательно. Если похвалят, то что? Почивать на лаврах? Да глупости! Если ругают — тоже чушь собачья… Какой смысл во всем этом? Писать и писать — и печатать. А читатель… Если это истинное что-то, то оно не бывает только для одного, оно для всех, считай. И я уверен, что искусство, лирика в большей степени связаны с познанием. Пусть — с познанием души, пусть — с познанием эмоций, еще не познанных. Человеческая личность развивается в сторону усложнения. А искусство через упрощение снова приходит к сложному. Прозу писать действительно не просто, я вот несколько раз пробовал, но я лирик все-таки. Я не хочу оскорбить прозу, но, сколько ни брался за нее, мне становилось скучно. И в этом случае правильно ты говоришь. Тут, видимо, на результат надо настроиться — на то, что будет потом, что будет отклик. И мне кажется, что с этим связаны и фрустрации определенные: если вдруг чего-то не будет, не случится ожидаемого…
— Мне думается, что прозу делать труднее.
— Смотря какую прозу и с какими стихами сравнивать, я бы сказал. Поэзия — высший вид искусства, потому что в ней и живописная сторона, и смысловая — все ручейками вливается в океан, а потом обратно из океана вытекает. Взять Пушкина, который писал и прозу замечательную, и стихи, и ставил поэзию, без сомнения…
— Кстати, проза у него шикарная, очень созвучная с сегодняшним настроением, сегодняшним днем, с тем, как это сейчас делается.
— Но он ставил выше поэзию. Несомненно. Он понимал, что между ними разница, как между небом и землей, хотя и небо, и земля — вещи нужные. К сожалению, понимания этого не стало в нашем обществе. Конечно, век научно-технического прогресса мы пережили, пережили все эти технические новшества, человечество в своем развитии в конце концов пришло к кнопке. У нас нет внутренней необходимости расти: мы нажали кнопку — и все, все блага перед нами. Раньше этого не было. Многие, конечно, тогда уходили в физики — в науку, время такое было. А сейчас снова откат должен быть, и он есть. Искусство вечно, а научные открытия движутся от одной научной революции к другой, одни научные знания приходят на смену другим. Математический метод — единственный, который существует, но искусство начинается там, где математика заканчивается, и не противоречит ей. Искусство начинается там, где наука смолкает и ничего не может сказать. Там, где мысль заканчивается, эмоция, которая молчала, начинает говорить и развиваться — вот это и есть поэзия. А основа повести — всегда сюжет, фабула, то есть повторение того, что уже случилось. Какое-то происшествие.
— Но там действие, там столкновения, конфликты. Самое главное-то в том, что, когда противоположные «вещи» в прозе сталкиваются, возникает некий взрыв…
— Понятно, понятно, это тебе не гармония, из которой поэзия родится. В жизни конфликтов хватает. И столкновений. Проза не из гармонии растет.
— Наверное, да. В прозе невозможна гармония, иначе она будет скучна.
— Так же как и поэзия без конфликтов, в общем-то…
— Да. Почему нет в поэзии конфликтов? Есть внутренний конфликт личности, он, может быть, не так заметен, но тем не менее он есть.
— Просто поэзии необходимо разрешение в гармонии, она должна разрешиться гармонично, даже самая трагическая. И эта гармония не постижима, рассудком не постижима. Она не поддается схеме, в которой можно изложить сюжет. Хотя проза высокого качества похожа на поэзию. Когда Толстого спросили, о чем «Анна Каренина», он ответил, что должен весь роман слово в слово пересказать. Но это уровень художественности. Выше его только поэзия. Вот идет научный уровень мышления — рассудок, потом идет художественный уровень, он включает в себя этот рассудок. И дальше идет то, что свыше уже, — вдохновение, поэтический уровень. Не все стихи таковы. Но вот шедевры русской поэзии… Пушкинское «Когда не требует поэта к священной жертве Аполлон» — вот об этом.
Боюсь, что в современном обществе вкуса к поэзии не наблюдается, собственно говоря, поэтому ориентироваться на читателя невозможно, иначе вообще бросишь писать.
— А что если и дальше так оно и будет?
— Ну, значит, мы вымрем, как динозавры.