— Ты что делаешь? Разве ты так должен был ответить?!
— А как? — спрашиваю недоуменно, не понимая, где прокололся.
— Ты же создал впечатление легкости поставленной задачи! Надо было сказать: «Существуют строгие правила приема, просьбы такого рода выполнить практически невозможно, но помочь, конечно, попробуем». Тогда бы люди поняли, какие сложные вопросы мне приходится для них решать. В следующий раз сделаем по-другому: я буду отправлять к тебе просителей с записками. Только смотри, если записка написана зелеными чернилами, то исполняй задание, а если другими, то води человека за нос и отказывай. Понял?
— Простите, говорю, туповат, но теперь-то все понятно. Конечно, будет сделано и лучшем виде.
Уже на следующий день приходит ко мне солидный мужик с запиской от ректора. Так и гак, говорит, надо ребенка устроить на психологию. Разворачиваю записку, вижу синие чернила и вежливо объясняю, что понимаю его проблему, но ничем помочь не могу, будет конкурс, а там посмотрим. Мужик обалдевает, начинает раздраженно тыкать мне в лицо подписью ректора. Но я непреклонен, и он уходит с проклятиями в мой адрес.
Проходит час, тот же мужик возвращается с той же запиской и молча протягивает ее мне. Внизу рукой ректора дописано: «Это зеленые чернила!»
Поставь ручку
Маленькие дети воспринимают речь буквально, часто понимая слова в их прямом, первоначальном смысле.
— Владик, ходи, — говорит жена нашему трехлетнему сыну, с которым шутя играем в карты.
К нашему удивлению, Владик вскакивает с дивана и начинает ходить. Понятно, что ребенок не осознал метафорического значения слова. А вот если при общении с детьми допускать еще и речевые ошибки, то… Впрочем, вот вам одна история.
Однажды я наблюдал зачетный урок практикантки по русскому языку в одной из уфимских школ. В тот день волновались, кажется, все. Волновалась студентка, дававшая первый в жизни урок, волновались пятиклассники, будто это они сдавали экзамен строгой комиссии, волновались даже методисты, от всей души желавшие поддержать воспитанницу родного вуза.
Зазвенел звонок. Дети заняли свои места.
— Здравствуйте, — сказала практикантка, — садитесь. Дети дружно сели, преданно вглядываясь в глаза юной учительницы. Методисты приготовились слушать. Но девушка вдруг растерянно замолчала, и наступила напряженная тишина. Пока практикантка собиралась с мыслями, мальчишка, сидевший впереди меня, неосторожным движением столкнул с парты шариковую ручку, которая с громким шумом скатилась ему под ноги. Класс повернулся к нарушителю тишины и укоризненно посмотрел на него, а студентка вышла из оцепенения и грозно сказала:
— Васильев, поставь ручку на стол!
Васильев, напуганный происшествием, виновато поднял ручку и попытался сделать то, о чем его просили, — поставить ее вертикально на наклонную поверхность парты. Надо ли говорить, что в результате его действий злополучный предмет для письма вновь оказался на полу.
— Поставь ручку! — повторила практикантка, вспылив. Готовый заплакать, совершенно сбитый с толку ученик исполнил приказ, правда и на этот раз безуспешно. Когда же он в четвертый раз вылез из-под парты, я понял, что урок по русскому языку провалился, даже не начавшись.
— Ваня, положи ручку, — попросил я ласково ребенка, — положи ее на стол.
Предсказатель
С некоторых пор я обладаю даром предвидения. Это совсем нетрудно — предвидеть будущее. Вот, например, я еще сплю, но точно знаю, что сегодня на завтрак у меня яичница. Да разве может быть что-либо иное, если в холодильнике ничего, кроме яиц, не осталось? Ровно в восемь часов я буду на остановке ждать автобус, а придет какое-нибудь маршрутное такси, в которое я и втиснусь, чтобы быстрей добраться до работы. Я предвижу, что в маршрутке буду читать, но въедливый запах бензина помешает процессу. А потом бензиновые пары смешаются с ароматом женских духов. И я взгляну на их обладательницу, занявшую место рядом со мной и бесцеремонно прислонившуюся к моему плечу, вторгшись в мое личное пространство. Обычно в таких случаях я раздражаюсь, но прикосновение девушки окажется неожиданно приятным. Украдкой я рассмотрю ее: темные очки на цепочке, светлая блузка и юбка, едва прикрывающая попу. Я улыбнусь ей, а она смущенно пожмет плечами.
«Конечно, это легко предсказать, — говорю я, — поскольку день ото дня ситуация повторяется. А вот ты представь, что с ней станется лет так через тридцать-сорок». — «Легко!» — отвечаю я сам себе и пытаюсь сосредоточиться на отдаленном будущем.