У меня все получается: я вижу ворчливую старую ведьму в роговых очках, одетую в длинное лоскутное платье, отчитывающую посреди улицы худощавого старикашку с тяжелыми сумками, обессилевшего, прислонившегося к забору. Старуха в бешенстве брызжет слюной и тычет клюкой в старика, а я вглядываюсь в него и неожиданно узнаю в немощном бедолаге себя. Это шок! Неужели таким будет мое будущее?! «Стоит ли теперь жить и мучиться, когда заранее известно, чем все закончится?» — думаю я и понимаю, что нет, не стоит. Надо что-то предпринять немедленно! «Ты еще не знаешь меня, судьба-злодейка, не в моих принципах потакать твоим капризам!» Я резко вскакиваю с места, торопливо пробиваюсь к выходу, распахиваю дверцу автомобиля и на ходу выбрасываюсь из маршрутки. Со всего маху ударяюсь лицом об асфальт и… просыпаюсь. Я нахожу себя на полу, свалившимся с кровати и больно приложившимся лбом к дубовому паркету. Я потрясен. Молча поднимаюсь, потирая набитую шишку, и иду на кухню готовить яичницу.
Потом долго стою на автобусной остановке, осмысливая странный сон. Подходит маршрутка, я плюхаюсь в кресло. Рядом присаживается девушка в темных очках. В тесном пространстве она прижимается к моему плечу. Странно, но ее прикосновение не вызывает у меня раздражения. Я оборачиваюсь и улыбаюсь ей, а она смущенно пожимает плечами.
С днем рождения, Вася!
Как вы себя будете чувствовать, если вам с утра уделают любимые домашние тапки? Тем более если вы в это влезете? Если уделает кот, который весь вечер ласково терся о ваши ноги, выпрашивая сервелат и салями? «Конечно, не очень», — скажете вы. Что значит «не очень»? Да плохо вы будете себя чувствовать! Разве может быть что-либо хуже, чем дерьмо в домашних тапках?! Голубиный помет, свалившийся в ясный день на голову, — и тот откровенен, понятен и простителен. А такой поступок окультуренного животного иначе чем подлостью не назовешь.
— Василий, — кричу я нервно, — утопи эту Му-Му, а потом прибери здесь.
Заходит Василий, мой охранник (вылитый тургеневский Герасим, такой же молчаливый, с лицом незлобного убийцы), забирает кота.
— Чтоб я его больше не видел!
Жалко кота… Породистый, блин! Покупал очень дорого. Холил. Не ожидал такого предательства. Что ж так не везет-то с утра? Хорошо еще, что сегодня нет выступления.
Я пою на местной эстраде. Приезжаю сюда каждый сезон и зарабатываю себе на зимние каникулы. Если вы любите свою родину, и всяким турецким и египетским побережьям предпочитаете адлерскую гальку, то вы меня хорошо знаете. Я — Гильом Оранжский, ваш покорный слуга, исполнитель страстных любовных романсов. Мой последний хит вы, конечно, слышали:
И вам нравится такая лабуда? Я написал ее, когда порвал со своей женой, которую любил безмерно и потчевал в лучших ресторанах. Чего мне в ней недоставало, так это преданности и постоянства. Ей было мало меня, она и не думала о том, что счастье возможно в покое уютной солнечной бухты, ей все хотелось безудержных волн мятежного прибоя и вечерних соленых брызг в лицо.
О, женщина изменчива, как море! Я это понял, когда появился Щепкин. Щепкин и Оранжский? Это же несопоставимо! Щепкин — от слова «щепка», ничтожество с трагической фамилией! И что она нашла в нем? Я даже не допускал, что она успела изменить мне физически: и духовной измены мне было достаточно. Однажды я застал их на пустынном пляже, о чем-то увлеченно беседующих и весело жующих бананы. Дома я устроил скандал:
— Любовь моя, я понимаю, что бываю занудлив. Занудливее самого нудного нудиста! Но разве тебе не приятно общаться со мной, поедая устриц в дорогих ресторанах? Для чего тебе дурно пахнущий козел в дырявых штанах?
— Козел — это ты, и мне больше по душе бананы, я получаю от них удовольствие.
— Удовольствие от козла и бананов? От обезьяньей еды, которую принято хранить в морге?
В ответ эта дура запустила в меня вазой. Еле увернулся. Вода, цветы, осколки — все на пол.
— Василий, вышвырни ее, — сказал я охраннику, — а потом прибери здесь.
— Пошел ты, коротконосый! — злобно прошипела моя теперь уже бывшая и хлопнула дверью.
Вот и вся благодарность за «бесцельно прожитые годы»! Я посмотрел на себя в зеркало. Не красавец, конечно, но не такой и страшный, как хотелось бы. Ну да, нос не армянский, не греческий, и ноздри немного врастопырку. Но ведь другие видят и ничего не говорят. Не обязательно хамить так обидно.