Единственный человек, который мне по-настоящему предан, — это Василий. Василий вызывает уважение своими размерами. Но не только. Он импозантен и внешне изыскан. Чего стоит только его бритая голова с пышным хвостиком! Раньше он работал у Филиппа Киркорова, но тот не стал его долго терпеть. Дело в том, что обаятельный Василий, находившийся в свите артиста, отвлекал внимание поклонников от основного действующего лица, потому и был уволен. В наших взаимоотношениях все по-другому. Я не столь популярен. Когда я выхожу в свет, народ сначала узнает Василия, а потом догадывается, что их «кумир» где-то рядом. Василий — мой охранник. Конечно, я бы хотел, чтобы он был «телохранителем», но в трудовом договоре записано — «охранник». Ничего тут не поделаешь.
И еще я бы хотел, чтобы он стал моим другом. Конечно, мы в разных «весовых категориях», и негласная табель о рангах свидетельствует, что это невозможно, поскольку не будет принято местным бомондом. Однако мысленно я часто обращаюсь к Василию как к идеалу друга и надежного партнера.
Сегодня у Василия день рождения, и я приготовил ему сюрприз, заблаговременно заказав у модного оружейника револьвер, обладающий уникальными свойствами. Я решил, что подарю его во время вечерней тусовки с самыми близкими друзьями-приятелями, продюсерами и музыкантами, обеспечивающими мои ежегодные адлерские турне.
И вот в самый разгар веселья я объявляю:
— Дорогие друзья, а сейчас разрешите поздравить с днем рождения моего верного охранника Василия. Я бы хотел выразить ему признательность и благодарность за службу. Надеюсь, что вы поддержите меня.
Все радостно хлопают в ладоши, а я продолжаю:
— Подарок — уникальный по красоте и качеству револьвер известного оружейника С. — я вручу сейчас, а поможет мне в этом человек, которого давно хочу вам представить.
— Человек — это, конечно, девушка, — выкрикивают мои догадливые гости, и я не могу отрицать очевидного факта.
— Да, друзья, вы до сих пор знали меня как мужчину, основательно подсевшего на курортные романы. Не скрою, были основания для распространения такого мнения. Более того, до некоторых пор я и сам о себе так думал. Но в прошлом году произошло невероятное событие: я встретил девушку своей мечты. Имя ее звучит, как море. Представьте, как только я ее увидел, сразу понял, что мы созданы друг для друга. Она окрылила меня, наполнила мою жизнь гармонией и смыслом, вдохновила на новые песни, и только благодаря ей мое творчество наконец обрело совершенную, неповторимую лирическую линию. Именно моей возлюбленной я посвятил те пронзительные строки, которые теперь поет вся страна. Давайте исполним их вместе и поприветствуем мою невесту — очаровательную мисс Мэри!
Я вооружаюсь микрофоном и начинаю в него орать:
Присутствующие подхватывают рефрен. Двери распахиваются, с очаровательной улыбкой в помещение вплывает моя адлерская любовь. И в этот торжественный момент что-то странное происходит с моими гостями. Один из них хватается за живот и сгибается почти пополам в неудержимом гомерическом хохоте, другой, раскрыв рот, кажется, навеки застыл в изумленной позе, третий озадаченно чешет в затылке… Я растерянно смотрю на друзей, пока мне наконец не объясняют, что это вовсе не Мэри, а известная проститутка Машка с адлерского побережья. И как сообщают мне это?! С едкой иронией и презрительным смехом! Мэри в ужасе от происходящего заламывает руки. Я оглушен неожиданным известием и почти невменяем. Видя это, один из приятелей хочет утешить меня, пытается обнять и говорит, мол, ничего страшного, и не такое в жизни бывает. В ярости отталкиваю его руку. Мой взгляд останавливается на револьвере, который только что собирался подарить, и я хватаюсь за него, как утопающий за спасательный круг.
Хладнокровно и даже с некоторым наслаждением одного за другим расстреливаю людей, так неосторожно попытавшихся унизить меня. Вот они корчатся сейчас у моих ног, как презренные твари, в предсмертных судорогах. Убиваю всех, кроме Мэри. Ее большие глаза застывают от ужаса, в них крик, которому не суждено вырваться.
Я протягиваю пистолет Василию:
— Пристрели, пожалуйста, эту сучку, а потом прибери тут.
Василий берет пистолет, смотрит на него, чуть колеблясь, а потом стреляет в меня. Удивленный, я опускаюсь на пол. На белой рубашке расплывается алое пятно. «Когда стреляют в упор, это очень больно», — проносится в моей голове.