Оле Адлер
Хорошие люди
Глава 1. Друг в беде не бросит
— Дим, ты шутишь? Какого дьявола? — орал в телефон Геллер.
Он редко повышал голос, но отчаянные времена провоцировали на отчаянную реакцию.
— Не шучу, Саш. Прости. Так вышло, — произнес на том конце провода Токарев.
В его голосе было достаточно раскаяния, сожаления и даже капелька грусти, но это не лечило раны Геллера. Обеззараживало — да, но и щипало от этого больней.
— Я ведь на полгода вперед тренировки твои проплатил, — по-еврейски посетовал Саша.
Токарев рассмеялся.
— Ты проплатил обычные занятия с тренером. Не со мной лично. Клуб предоставит замену.
— Сам говорил, что в нашем городе нет нормальных тренеров, — продолжал ныть Геллер, — Мы же собирались менять программу тренировок. Дим, ну как так? Не понимаю, за каким чертом ты вообще едешь в эту Индию.
— Так надо, Саш. Так надо.
— На полгода? Серьезно? Я там за неделю взвыл. Как вообще Сашку с Асей оставишь?
Молчание в трубке не сулило ничего хорошего. Геллер почти догадался, что Дима скажет, и очень хотел ошибиться. Но опасения подтвердились.
— Девочки со мной. Мы все вместе улетаем.
То ощущение, когда в кое-то веки пришел домой с работы пораньше, поел, взял с полки хорошую книгу, которую давно купил, но все не успевал начать читать, и вот, утонув в мягких диванных подушках, погружаешься в нирвану все глубже и глубже, потому что книга оправдывает свое определение — она действительно хороша — при чем это становится понятно уже по первым страницам, так что, лежа и расслабившись, ты предвкушаешь несколько долгих, вкусных часов, а может, и половину ночи в отличном сюжете…
И тут — бах!
Звонят из редакции.
Или бывшая.
Или мама.
Форс-мажор.
Ситуация на грани фола.
Нужно ехать, а вернешься домой уже за полночь.
И маленький уютный мирок предвкушения и перспективы кайфа рушится.
Словно кто-то бьет битой по башенке из хрустальных бокалов.
Умножить на сто объем облома. Именно так почувствовал себя Геллер, услышав новости об отъезде Токаревых.
Не сказав больше Диме ни слова, он сбросил звонок и набрал его жену.
— Геллер, — по-деловому ответила Саша.
— Ты где сейчас? — рявкнул он в трубку, даже не стараясь смягчить тон.
— Дома, — немного опешила она.
— Где дома? В городе?
— Да.
— Сейчас буду.
И снова бросил трубку.
Геллер пулей вылетел из редакции. Хотел задержаться, поработать, да какое там? Он завел машину и поехал к Сашиной квартире. Когда — то она была милым гнездышком одиночки Нестеровой, а теперь превратилась в городскую резиденцию Токаревых.
Давно миновали те времена, когда Нестерова была равным партнером Геллера. Он припомнил, как встретил ее в клубе, пьяненькую и растерянную после возвращения из Москвы. Только Сашка смогла загореться его идеей так ярко, что нашла возможность разделить почти пополам финансовые риски. Они сыграли олл-ин*, вложив в проект все свои деньги, силы, время и кипучий энтузиазм молодости. Не сразу, но молодые таланты нашли аудиторию, рекламодателей и свой неповторимый стиль. Их смелость была вознаграждена.
Геллер, хоть и писал бойко и грамотно, но никогда истинного призвания журналиста за собой не чувствовал. Ему больше по душе был дизайн, даже экономика. В свое время он дал Нестеровой свободу по части текстового контента, а сам взялся за визуализацию и хозяйство. Поэтому узнав, что Саша собралась бросить все, Геллер всполошился не на шутку.
После рождения ребенка она не вернулась в качестве полноценного редактора и руководителя. Большая часть работы лежала на плечах заместителя, а Сашка писала в свободное время, для души, для поддержания формы и авторитета журнала, не особо напрягалась. Она могла себе это позволить. Публикации под фамилией Нестерова в журнале "РестораторЪ" были теперь той ценной каплей, которая сигналила, что все в порядке, шеф пишет все так же душевно и пронзительно, становитесь в очередь, и завтра она нарисует ваш портрет словами.
Геллер все это давно знал, понимал, ценил. Журнал давно уже ехал по ровным стабильным рельсам. У них была своя ниша, аудитория, очередь из рекламодателей на год вперед. Он и сам мог бы давно делегировать полномочия, как это сделала Сашка, но не спешил. Если у его партнера был повод в виде мужа и дочери, то Геллер как раз обрел много свободного времени, когда ушел из семьи.
Он выдохнул, провел рукой по волосам и потеребил серьгу в ухе. Мысли о детях и бывшей жене всегда заставляли Геллера нервничать. Неуверенность, от которой он избавился, когда реализовался на профессиональном поприще, снова вернулась после развода. Ведь кажется, все делал правильно. Но почему тогда его жене было мало? Что он упустил? В чем сплоховал?