— Давно не было.
— О, — Геллер моментально повеселел, даже уточнил, — Очень давно?
— Давненько.
Настя ткнула его в бок, заставляя дернуться и упасть рядом на матрас. Она стащила с него майку.
Саша не стал допытываться, спала ли она с Кириллом после него. Или во время. Важно теперь для него было лишь то, что Настя будет спать только с ним. Вот об этом Геллер собирался позаботиться. Сразу после второго раунда. Он быстро восстановился. Этому способствовали Настины губы, которые гуляли по его груди.
— Саш, — выдохнула она.
— Ммм.
Настя подняла голову, взглянула на него. Геллер приложил ладонь к ее щеке, убрал с лица волосы.
— Что? — спросил он.
— Я тебя тоже.
Саша заулыбался шире.
— Что тоже? — поддразнил.
— Люблю тебя.
Признание буквально ошпарило его радостью. Казалось, еще немного, и он вскипит от счастья, пустив пар через нос и уши.
Геллер приподнялся, чтобы видеть ее лучше, попросил:
— Еще скажи.
Настя прильнула к его губам своими, выдыхая ему в рот:
— Люблю. Люблю тебя. Сашенька…
Геллер пил ее слова, жадно целуя. Его ладони заскользили по ее плечам, чтобы наконец избавить от одежды, но в этот момент почувствовал соль на губах. Настя дрожала не от страсти. Вернее не только от нее. Она снова плакала.
— Ну что опять? Девочка, я люблю тебя. Что ты плачешь?
— Саш, — всхлипывала Сокол, опять находясь на грани истерики, — Я… Я есть хочу-у-у-у.
Она протянула это так жалобно и горько, что у Геллера сердце заболело.
— О господи, — он схватился за голову, — Сейчас.
Саша убежал на кухню. Настя рыдая поплелась за ним, натягивая на ходу трусики и извиняясь за слезы, которые никак не могла унять.
— Должны уже пиццу доставить, — словно оправдывался он, заглядывая в холодильник, — Пока могу предложить банан или творог.
На последнем слове Сокол изобразила рвотный позыв.
— Не могу даже слышать про творог, курицу и овощи на пару, — проговорила она, всхлипывая и утирая слезы, — Банан давай.
Геллер не сдержался и хмыкнул.
— А пицца с чем будет? — поинтересовалась Настя.
Она откусила банан, шмыгнула носом.
— Какая-то фирменная. Мясо, грибы, много сыра.
Сокол заскулила.
— А давно заказал? Может позвонить, поторопить их?
В ответ на ее предложение раздался звонок в дверь. Настя даже подпрыгнула от нетерпения и отложила банан. Ее глаза вмиг высохли и загорелись от предвкушения. Сашка рассмеялся. Он встретил курьера, расплатился.
Сокол выскочила из кухни, едва Геллер закрыл дверь.
— Боже, я отсюда чувствую запах.
— Это не от меня, — пошутил Саша.
Сокол было не до юмора, она настроилась на еду.
— Пицца и потрясающий мужчина — лучший день в моей жизни.
— Хочешь, я натрусь ею, и ты будешь с меня слизывать, — никак не мог успокоиться он.
— Дурак, — Настя забрала коробку, подтолкнула в сторону спальни, — Но мысль интересная. Не знаю, кого хочу сильнее. Быстро в постель.
— Слушаюсь, тренер, — хохотнул по привычке Геллер.
Он был готов пожертвовать Насте всю еду, но она съела один кусок и довольная упала на кровать, позволяя ему приступить. Саша заставил ее взять еще один. Настя упиралась, уверяя, что наелась. Он настаивал. В итоге Геллер перемазал ее сыром и соусом. В волосах застряли кусочки копченостей, а к груди прилипли шампиньоны.
— Мы так не договаривались, — хохотала Сокол, пока он убирал языком все это безобразие, — Я сама хотела.
— Доедай и пошли в душ, — скомандовал Геллер.
Он так и отнес ее в ванную с куском пиццы в зубах. А там уже было не до еды и шуток.
Саша долго мыл ее, лаская тело мыльными ладонями. Настя таяла от его прикосновений, поцелуев и сама отвечала тем же. Он стал еще шире в плечах, рельефнее проступили кубики на прессе, а еще…
— Черт, Геллер, давно ли ты наприседал такую попу? — прошептала Настя, сжимая предмет своего восхищения.
— Всю неделю бомбил. Готовился, — отшутился он и тут же ойкнул.
Настя его ущипнула.
— Поласковей можно?
— Прости. Я думала, вдруг мне снится такой аппетитный зад.
— И ты решила меня за него ущипнуть?
— Ну да.
— Хулиганка.
Сашка развернул ее лицом к стене, и Настя уперлась руками в кафель.
— Наказывать будешь? — поинтересовалась Сокол, лукаво зыркнув на него через плечо.
— А как же. Выйдешь, сделаешь сто берпи. А пока у меня другие планы.
— Как скажешь, тренер, — вернула ему любезность Настя, призывно качнув попой.
В этот раз Геллер целиком и полностью сосредоточился на ней. Сокол любила его неистового, бешеного, сумасшедшего, но не меньше ей нравилась и томная нега, убийственно долгая нежность, перемешанная со страстью. Это было в сотни раз острее, слаще, горячее, чем раньше, потому что он постоянно говорил, что любит ее. И Настя отвечала тем же. Она впитывала все, просила больше, чем могла вынести, но и отдавалась целиком и полностью.