Они выбрались из душа, не вытираясь, упали в кровать, скинув на пол коробку с недоеденной пиццей. Более часа прошло, прежде чем Саша насытился и убедился, что она вымотана до изнеможения. Только тогда позволил себе снова забыться на несколько сладких мгновений, чтобы снова увидеть звезды и белый свет.
Настя лежала у него на груди, слушая размеренное и ровное биение сердца. Она так скучала по этому. Даже больше, чем по сексу. Просто лежать с ним, на нем, быть рядом, никуда не торопиться — это и есть счастье. Удобно, спокойно, тепло, надежно.
Сокол вздохнула, понимая, что все равно придется попрощаться. Пусть на несколько месяцев, но… Она слишком распереживалась, перенервничала, когда прибежала к Саше и просила увезти домой.
Словно почувствовав перемены в ее настроении, Геллер провел рукой по спине девушки, смотал волосы в жгут, убирая в сторону, проговорил:
— Что у тебя с Новиковым произошло?
Настя тяжело вздохнула.
— Рассказывай, — попросил Саша спокойно, но твердо, — Я должен все знать.
Сокол потерлась носом о его торс, поцеловала, легла обратно, радуясь, что не нужно смотреть Саше в глаза. Ей было стыдно за свою наивность и глупое тщестлавие, котрое обострилось из-за обиды на Геллера. Но она собралась, заговорила тихо.
— Он давно меня этими инъекциями достает. Даже не помню, когда все началось. Дома я его могла с чистой совестью послать… — Настя сглотнула, но продолжила, — … к жене. А здесь…
— Значит не первый год? Но ты не принимала? — уточнил Саша.
— Нет, — Настя прикрыла глаза, но потом не выдержала, приподнялась, посмотрела на него, — Я детей хочу, Саш. С гормонами шутки плохи. И один раз страшно, а ведь надо регулярно.
— Серьезно? — Геллер никогда особенно не интересовался этим вопросом.
Он не стал акцентировать внимание на детях, но внезапно его это обрадовало. Еще и Костины слова вспомнил: «Ей тебе еще детей рожать». Саша не загадывал так далеко, но наличие самой возможность его порадовало. А пока он сосредоточился на том, что говорила Настя.
— На курсе показатели вырастают в два раза, а то и больше, но потом откат процентов на восемьдесят. Ради этих двадцати процентов все и затевается. А расти нужно постоянно. Я всегда думала, смогу и так. Размечталась, что порву шаблоны, буду первой и чистенькой. Дура.
— Но ты ведь победила, Насть. Дома и здесь.
— И чего мне это стоило? — горько проговорила она, — Я бросила семью, работу, тебя. Уехала. И что? Нет, у меня неплохая квартира, клуб оплачивает. Правда, с двумя соседками, но они в Москве работают. Мы почти не видимся. А в остальном… Клиенты, которые обжираются на ночь, тренировки до тошноты и Новиков еще, мать его. Вечно с претензиями и воплями. Он со мной нормально вообще разговаривать разучился. Наверно, чтобы не расслаблялась. Это третье место мне дали авансом. Судьи за кулисами так и сказали.
— Думаешь, те, что взяли первые места химичат?
Настя рассмеялась.
— Что тут думать, Саш. Ты их голоса слышал? Басят, как мужики. В них тестостерона больше, чем у тебя.
— Ну уж, — Геллеру стало даже немного обидно за свою мужественность.
— Серьезно, они уже не первый год курсят — это видно.
Саша не сдавался.
— И черт бы с ними. Есть же другие методики. Ты ведь бикини, а не билдер. Можно поэкспериментировать с набором массы. Сушиться, добавляя кардио, а не вычитанием углеводов и жиров из рациона. Каждый организм индивидуально реагирует.
— Можно, — согласилась Сокол, — Но мне скоро двадцать шесть, время на исходе. Сколько еще экспериментировать? До тридцати, а потом сразу в ветеранскую группу?
Геллер услышал в этих словах голос Кирилла.
— Да, — усмехнулся он, — Проще всадить в зад кубик тестостерона.
— Ага. Тогда есть шанс выбиться в люди, засветиться, получить какой-нибудь рекламный контракт. К черту. Мне здоровье дороже. Кстати, кроме химии настоятельно советовали сиськи увеличить.
Хорошо, что Геллер лежал, иначе упал бы. С Настиной грудью у него были очень трепетные отношения. Саша выдавил, захлебываясь воздухом от возмущения:
— Зачем?
— Маловата. Плохо смотрится в купальнике. Я даже вставки подкладывала, но не спасли.
— Идиотизм какой-то.