Зацепился рогами за косяк, и Радиф помог ему пройти в зал.
В центре огромного помещения царствовала гигантская елка, украшенная не менее великанскими шарами и звездой.
С потолка свисали гирлянды.
Вдоль стен вытянулись столы, а за ними – выстроились диваны.
Диваны были покрыты подушками, столы – тарелками с яствами.
Жирные, наваристые пельмени в тонком тесте, сытная пицца с ломтиками мраморной ветчины и поджаристыми колбасками. Жаркое в зажелировавшемся бульоне со специями, картошка в золотистой корочке по-деревенски… Глаза разбегались.
Оливье с курицей вместо колбасы, ароматный зеленый салат со сладкими помидорками, греческий, с нежными квадратиками сыра физалис…
Шуба с глянцевой поверхностью, покрытой розоватым от свеклы майонезом.
Этажерки с фруктами. Крупные черные виноградины свешивались с верхних полок. Нежное манго истекало соком. Прозрачные от спелости груши теснили алые крупные яблоки. Мандарины лежали всюду. В вазочках, на этажерках, между тарелками. Оранжевые, с тонкой кожицей…
Но самым большим украшением помещения были женщины, которые столпились возле елки и угорали со смеху. Пока малышня возилась с аниматорами, которые раскрашивали детишек в зверей.
Старшие: сыновья Баженова-Велльского, Заглятдинова, Ката и дочка Оленева азартно играли в карты.
Лина Заглятдинова была чудо как хороша в зеленом длинном вязаном платье с голубыми вставками. Изящная, фигуристая, статная, на вид не больше тридцати семи лет. Огромные глаза, губы бантиком. Распущенные рыжие волосы словно каскады лавы спускались на плечи.
Эффектная Олена Оленева ничем ей не уступала. Гибкая, изысканная. С красноватыми волосами, что волнами покрывали спину, высокими скулами и миндалевидными глазами. В нежно-розовом платье с разрезами по бокам. Ей можно было навскидку дать не больше тридцати.
Примерно также выглядели художницы Елена Баженова и Алина Вяземцева.
В фиолетовом и синем платьях.
Почти одинаково статные и красивые истинно аристократической красотой.
С мелкими чертами лица и глазами трепетной лани.
Сейчас вся честная компания женщин хохотала до упаду. Вскоре присоединились и старшие дети, выронив карты. Пестрые картинки заскользили по полу. И, казалось, даже дамочки с веерами, короли, что величественно выпятили грудь и более скромные вальты, тоже смеются.
Мужчины неспешно вышли в центр зала. И Кат объявил:
– Елочка зажгись!
Елка тотчас засияла огромными лампочками, в форме свечей.
– Внученька! Пусть мой быстрый олень довезет тебя до наших чудесных гостей! – воскликнул Кат.
Руслан начал карабкаться на спину Оленева. Получилось не сразу. Несколько раз Баженов падал и заваливался на паркет.
– Не переживайте, дорогие женщины! – комментировал действо Кат. – Мы с внучкой просто немного выпили… для храбрости… Перед таким важным выступлением. Грам триста… может четыреста. Когда бутылка опустела, уже сложно было определить, что мы пили, а что вынюхивали… Все-таки выступать перед такой публикой!
– Зато я трезвый! То есть резвый! – заржал как конь Ярослав.
И подтянул на себя Снегурочку так, что взглядам предстали ее волосатые ноги сорок пятого размера.
Руслан поспешно поддернул юбку.
– Она у меня стеснительная, нежная. Девушка тонкой душевной организации… – притворно вытирая слезы с глаз добавил Вяземцев.
– А ты вообще молчи!
Кат ткнул под локоть хохочущего Заглятдинова.
– Мы тебя слепили из того что было! А какой сейчас снег сам знаешь! Литра три бензина, четыре – грязи, куча песка и соли, которыми щедро посыпают дороги как раз тогда, когда уже не нужно, ибо лед растаял… Ну и немного замерзшей воды…
Женщины уже держались за животы.
Тем временем, Ярослав все же доставил Руслана к ним – на другой конец зала.
И словно мешок сбросил его с себя.
– Слыш, дедушка! – обратился он к Кату. – Вы там, по-моему, не только выпили много, но и съели немало. Что-то внучка твоя какая-то тяжелая! А еще бывшая модель!
– А может он модель холодильника? Или, например, дивана! – отозвался Вяземцев.
– Эй! Вы, там поосторожней! – сквозь смех потребовал Руслан. – Или я счас в снежки поиграю! У нас тут целый снеговик и у него есть что оторвать!
– У всех есть что оторвать! Например, у тебя можно оторвать накладные ресницы! – парировал Заглятдинов.
Хохот уже заглушал легкую фоновую музыку.
Экспромт мужчин вышел на «ура», а затем «воспоследовала» и официальная программа.
– Итак! – гордо заявил Заглятдинов, когда наконец-то перестал хохотать. – Дорогие наши женщины! Торжественно поздравляем вас с новым годом! А также с новым гадом! Все ж таки год змеи! Желаем вам молодеть, как и положено женщинам с вашей особенностью. Низкой температурой тела. И всегда оставаться с нами. Вот это главное! Иначе ваша молодость и красота наделают больших бед.