— Да, — ответил я, прежде чем она успела закончить предложение.
Доктор улыбнулась и пошла к двери, засовывая руки в карманы халата, а я последовал за ней, по дороге отправляя сообщение Бейли:
Шон очнулся. Операция прошла хорошо. Перевели в палату.
— Он там, — сказала она.
Написав номер палаты Бейли, я остановился перед дверью.
Что я увижу по другую сторону? Уверенности не было ни в чем.
— Я смогу это сделать, — сказал я себе с очередным вдохом. — Я смогу.
Я взялся за ручку двери, нажал на нее и вошел внутрь. Дверь тихо закрылась за мной. Понадобилась секунда, чтобы глаза привыкли к полутьме. Осмотрев палату, я остановился взглядом на разных аппаратах и стойке капельницы, воткнутой в руку Шона.
— Привет, Ведущий.
Дыхание перехватило, мой взгляд блуждал по его лицу, и я не мог поверить. Шон смотрел на меня стеклянными глазами и расслабленно улыбался. Он едва проснулся.
— Ты правда здесь или…
— Я правда здесь, — ответил я и на ватных ногах подошел к кровати.
Шон взял меня за руку, поднес ее к губам и поцеловал.
— Хорошо. Останься, — прошептал он и тут же отключился.
Глава 2
ШОН
— Мистер Бейли? Шон? Время для анализов.
Я приоткрыл глаз, в палате еще был полумрак. Невысокая женщина в бирюзовом медицинском костюме обошла кровать и подошла к той стороне, где моя рука лежала на груди. Медсестра держала небольшой поднос с разными иглами на любой вкус и пробирками, я насчитал штук двадцать.
Во мне хоть капля крови останется, после этой экзекуции?
Я пошевелился, пытаясь сесть, и левый бок взорвался дикой, мать его, болью. Пока медсестра выдвигала передвижной столик над моими ногами, я осмотрел палату. Стрелка на часах показывала четыре, скорее всего, утра. Движение в углу привлекло мое внимание, присмотревшись, я увидел, что кто-то сидит на стуле, причем крайне неудобном.
Бейли?
— Меня зовут Вин, и я ваша медсестра на ближайшее будущее. Мне нужно взять кровь на анализ, хорошо?
Да, пожалуйста, как будто я и так недостаточно ее потерял сегодня ночью. Или, вернее, прошлой?
Вин занималась подготовкой «орудий пытки», я же потер глаза, пытаясь прояснить зрение: из-за болеутоляющих, которые врачи вкололи после операции, чувствовал себя как-то странно.
Операция… черт.
Я все еще не мог поверить в произошедшее прошлой ночью. Ладно, по правде говоря, я не мог четко вспомнить все события. В память врезался момент, как хирург сказал, что я был ранен, но мне очень повезло: если бы нож вошел чуть выше, был бы совсем другой разговор. Ну, или не было бы уже никаких разговоров.
Я снова попытался найти более удобное положение, и снова резкая боль пронзила бок. Короче, пока лучше не дергаться. Вин начала искать подходящую для забора крови вену, а мой взгляд вернулся к человеку, сидящему в углу.
— Это мой брат?
Она посмотрела через плечо:
— Нет. Ваш брат придет утром. Это Александр Торн. Мы слышали, вы спасли его вчера. Вы герой.
Подождите-ка, Ксандер? Что он здесь делал? Вчера он и так пережил достаточно, чтобы сейчас спать на неудобном стуле и присматривать за моей задницей.
— Сначала мы и сами не поверили, — сказала Вин с легким смешком. — Знаете, так странно видеть вживую человека, которого обычно каждый вечер наблюдаешь в новостях.
— Да, могу себе представить.
— Но он отказывался уходить. Даже чтобы переодеться.
Переодеться? О чем она? Но прежде чем я успел спросить, Вин продолжила:
— Так, ладно, вы почувствуете небольшой укол через три, два, один.
Я ничего не почувствовал — мой взгляд сосредоточился на Ксандере: он сидел со скрещенными руками и ногами, голова откинута на стену. Ему явно было неудобно.
Вин как раз закончила наполнять кучу пробирок и начала собираться.
— Можете добавить света? — попросил я.
— Уверены? Держу пари, если закроете глаза, то сможете поспать до следующего забора крови через пару часов.
— Все нормально. Если я захочу спать, свет мне не помешает.
— Ну, если вы уверены.
Я кивнул, она протянула руку за кровать и добавила яркость. Когда я смог различить Ксандера, то поблагодарил ее.
Быстро мне улыбнувшись, Вин пошла к двери.
— Увидимся через пару часов.
— Я буду здесь.
Она вышла за дверь, а я вернулся взглядом к Ксандеру. Насколько я понял, он все еще был в смокинге: темные брюки, пиджак перекинут через руки, волосы с серебристым отливом взъерошены. Некогда аккуратно завязанный галстук-бабочка просто висел на шее, несколько верхних пуговиц на рубашке были расстегнуты.
Ксандер выглядел таким растрепанным, таким не похожим на себя, что я улыбнулся. Боже, как хорошо видеть его живым и здоровым. На мне все заживет как на собаке. Но если бы тот мудак добрался до Ксандера, если бы он его ранил, я не знаю, как смог бы с этим жить.
Будто почувствовав, что за ним наблюдают, Ксандер поелозил на стуле и открыл глаза. Моргнув несколько раз, он посмотрел на меня и резко выпрямился. Пиджак упал на колени, и я увидел белую рубашку, которая уже не была белой. Темно-красное пятно покрывало почти весь низ, не говоря уже о брызгах крови по всей ткани. Рукава выглядели ненамного лучше. Ксандер заметил, куда я смотрю, и быстро переложил пиджак так, чтобы скрыть как можно больше пятен.
— Ты давно очнулся?
Очнулся? Я не помнил, чтобы приходил в себя до этого.
— Несколько минут назад, когда медсестра пришла взять кровь на анализ.
Ксандер медленно поднялся на ноги, но не успел сделать и шага, как ухватился за стену, чтобы не упасть. Господи, да он же сейчас свалится в обморок. Бледность кожи, покрасневшие глаза. Ксандер выглядел так, будто побывал в аду. Я машинально потянулся к простыням, готовый встать и кинуться ему на помощь, но черт бы побрал эти провода и швы.
Ксандер поднял голову и, увидев, что я собираюсь сделать, спросил:
— Вот что, по-твоему, ты сейчас творишь?
— Ты же чуть не упал…
— И что? Собирался меня поймать? — Подойдя к кровати, он протянул руку и сжал мои пальцы. — Ты вчера уже спас мне жизнь, — прошептал Ксандер, пытаясь сдерживать слезы. — Пора начинать думать о себе.