Переключив коробку передач на паркинг, я вышел из машины, чтобы помочь. Вин держала дверь широко открытой, а я, обхватив Шона за талию, попытался аккуратно усадить его в машину. Когда мы закончили, Вин передала мне сумки с вещами и медикаментами.
— Спасибо, — сказал я. Вин нужно будет отправить букет цветов в благодарность за все, что она для нас сделала.
— Не за что. Я буду скучать по вам.
— Думаю, по тебе мы будем скучать сильнее. — И это правда, Вин стала нашей спасительницей.
— С вами все будет хорошо. — Она нежно сжала мою руку. — Но ты должен позаботиться и о себе. Было слишком мало времени осознать все случившееся.
— Со мной все в порядке.
— Сейчас да, но только потому, что есть на ком сосредоточиться. Постарайся выкроить минутку для себя и отдохнуть.
— Так и сделаю, — ответил я, губы расплылись в ослепительной улыбке. — Спасибо, еще раз.
— Без проблем. Увидимся в новостях, мистер Торн.
Вин помахала Шону, а я обошел машину и сел за руль.
— Пора пристегнуться.
Посмотрев на ремень, Шон произнес:
— Эм, бок начинает болеть, когда я поворачиваюсь и тянусь. Сможешь мне помочь?
Черт, естественно ему было больно. Какой же я идиот. Очень аккуратно, чтобы не наваливаться, я наклонился к Шону и потянул ремень. Шон схватил меня за руку, останавливая.
— Привет, — сказал он, блуждая взглядом по моему лицу.
— Привет.
Шон глубоко вдохнул и закрыл глаза, а я чуть сильнее сжал пальцами нейлоновую ткань:
— Ты потрясающе пахнешь.
— Шон… — Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы были так близко к друг другу. Я дотронулся пальцами его щеки. — Неужели сегодня ты, наконец-то, едешь домой. Ведь только на прошлой неделе…
— Ш-ш-ш. — Шон положил руку на мою и уткнулся мне в ладонь. От ощущения его губ сердце забилось быстрее. — Спасибо, что вызвался побыть моей сиделкой.
Не нужно было благодарить меня. Это был самый лучший способ, чтобы не оставлять его одного. Но до того, как я успел что-либо сказать, позади нас раздался гудок. Вздрогнув, я выпустил ремень, а Шон повернулся и схватил его, выпрямляясь.
— Тебе ведь на самом деле не нужна была помощь?
— Виновен, — усмехнулся Шон, пока я пристегивался.
В этом был весь Шон. Я не смог сдержать улыбку.
— Рад, что тебе лучше.
— Ну, именно поэтому я в машине, а не в больнице, верно?
— Да.
— Кстати, внедорожник стоял у больницы? Я не видел, чтобы ты куда-то отлучался.
— Я и не отлучался, — ответил я, выезжая на главную дорогу. — У меня были ключи, и я попросил Генри забрать его от отеля на следующий день.
— Подожди-ка, Бодро сидел за рулем моей машины?
Мне было известно все о натянутых отношениях между Шоном и Бодро.
— Да, именно, и радуйся, что он не разобрал ее на запчасти.
— Очень смешно.
— Да ладно тебе. Когда ты уже перестанешь на него наезжать? — улыбнулся я.
— Может, никогда?
— Слушай, он вроде неплохой парень.
— Тебе только кажется.
Л-а-а-а-дно, симпатией тут и не пахло. И я не завидовал Бейли, ведь ему все время приходилось маневрировать между этими двумя. Хотя кто знает, вдруг наступит день, и они найдут общий язык.
В разгар рабочего дня мы довольно быстро добрались до дома Шона. Пока я въезжал на подъездную дорожку и парковался у гаража, мысли вернулись в ту ночь, когда я последний раз был здесь и просил Шона о помощи. Заглушив двигатель, я вцепился в руль, чтобы унять дрожь в руках. Я повернулся к Шону только после того, как взял себя в руки.
— Позже поговорим об этом, — сказал он.
— Тут не о чем разговаривать.
— Ага, со мной такое не прокатит. Можешь выкинуть свое отрицание куда-нибудь подальше, я все-таки задам тебе вопрос и хочу получить правдивый ответ.
Подавив машинальное желание сменить тему, я кивнул, соглашаясь, и вылез из машины. Обошел ее и открыл пассажирскую дверь.
— И даже не пытайся попросить отстегнуть тебя.
— Не пытаться? Вот черт. — Шон рассмеялся, отстегивая ремень, затем наклонился вперед и, опираясь на меня, вышел из машины.
— Сможешь дойти до двери?
— Ходить я могу. Тяжело садиться и вылезать из машины.
Я кивнул, но внимательно наблюдал за ним, доставая наши вещи с заднего сидения. Шон открыл дверь, и мы зашли внутрь. Трудно поверить, но это всего второй раз, когда я был у него дома. Все выглядело в точности, как я запомнил, и так же «индивидуально», что и палата в больнице, из которой его выписали. Правда, теперь еще добавился затхлый запах.
— Ладно, — обойдя Шона, я прошел в гостиную. — Пройдусь по дому и открою окна, нужно проверить. А ты пока присядь. Вернусь через минуту.
В комнатах, как и в гостиной со столовой, было не так много вещей, характеризующих Шона.
Первая комната, в которую я вошел, — спальня с огромной кроватью по центру: без изголовья, простой каркас и матрас, аккуратно застеленный сине-серым пуховым одеялом и парой подушек, брошенных сверху. С обеих сторон от кровати стояли тумбочки, на той, что ближе к двери, была лампа. Скорее всего, на этой стороне кровати спал Шон. Больше я ничего не заметил ни на комоде, ни на светло-коричневых стенах.
Я открыл окно, летний ветерок тут же ворвался внутрь. Стало интересно, спал ли Шон с открытым окном, или каждую ночь все наглухо закрывал, как бывалый полицейский.
Следующая комната, похоже, кабинет, была немного меньше, чем спальня, но беговая дорожки на одной стороне и старый потертый стола на другой вполне вмещались. Я быстро открыл окно. Совсем не хотелось, чтобы Шон подумал, будто я шарюсь у него в доме. Но тут я увидел рамку с фото на столе рядом с ноутбуком. Единственная вещь, по которой можно было догадаться, что здесь живет Шон.
Я узнал фотографию, как же иначе? Ведь фото сделал я на шестнадцатый день рождения Бейли. Со снимка на меня смотрели Шон и его братья. Боже, вот только тоски не хватало. Глядя на них троих, обнимающих друг друга за плечи, я отчетливо вспомнил момент, когда сделал фото.