Пару-тройку раз изменить жене? — тоже нормально, все так делают. Людмилу он, конечно, любил — не «по-прежнему», а так, как любит большинство проживших в браке не год и не два: уже без восторга обожания, чуть более рутинно, что ли. Обычная жизнь, обычные хлопоты, маленькие повседневные радости. Многие мечтают о таком.
Когда-то Арутюнов хотел добиться признания, успеха — не обычного, а особого. Так, чтобы золотыми буквами в скрижалях истории человечества оттиснуть собственное имя.
Тоже, кстати, обычные мечты, которые, как правило, с годами тускнеют, а потом и вовсе истаивают. У него хватило ума понять: ни один журавль, даже самый мелкий, в ладони не поместится. Лучше уж откармливать свою, персональную синицу — откармливать, лелеять, делать максимально похожей на журавля.
«Для чего живем? В чем смысл бытия?» — оставьте эти вопросы для философов-дармоедов. Арутюнов жил от вершины к вершине… ну хорошо, от ступени к ступени, но шагал только вверх. Стать журналистом. Стать востребованным журналистом. Известным. Хорошо оплачиваемым. Перейти на более престижный канал. Пробить свой авторский проект. Стать — черт возьми, встать! — еще на одну ступеньку выше.
Перебирают ногами все, поднимаются вверх — единицы. И порой, как в случае с «хорошими новостями», ты делаешь шаг назад, чтобы потом перепрыгнуть сразу через несколько ступенек. Он заменит Маргошу, а БоБо запустит его проект.
Если только Арутюнов вытянет «хорошие новости». А для этого надо сперва «перековаться», а затем…
Ну, там видно будет.
9:47
— Ложитесь на кушетку, Евгений Борисович.
В прошлый раз его обслуживал другой мастер — чуть полноватый, с неровной проталиной лысины на макушке. Мастер потел, нервничал, старался этого не показывать. Арутюнов нервничал не меньше, но вместе с тем испытывал некое предощущение взлета, шага даже не вперед — в сторону. Кажется, впервые в жизни он рисковал так дерзко — и при этом не знал, что его ждет в случае успеха. Сенсор-журналистика тогда еще только входила в моду, и высказывались серьезные опасения в ее жизнеспособности, дескать, массовый зритель финансово не готов к новым телевизорам (по сути — уже и не телевизорам, а более сложным аппаратам, способным транслировать одновременно картинку, звук, запах, вкус и тактильные ощущения).
Нынешний мастер был помоложе, действовал уверенно: надел на Арутюнова шлем, уточнил: «„Перековываем“ под „хорошие новости“?» — и нажал клавишу, запуская процесс.
Как и в прошлый раз, больно не было. Было странно. Словно правы древние мыслители, и душа человеческая способна, покидая тело, странствовать по иным мирам. Виделось Арутюнову разное, и мгновения превращались в столетия, миллионолетия, эоны: он проживал тысячи жизней, в одних был слепым, в других обладал необыкновенно острым зрением, работал дегустатором, оратором, превращался в гениального художника или любовника, писал стихи и музыку, создавал шедевры кулинарного искусства, был всеми, кем только возможно стать в мечтах и наяву.
Всякий раз он стартовал с одной и той же жизненной точки: с момента «перековки». Перебирал все возможные варианты, а потом…
Потом останавливался на том единственном, который выбрал сам, ложась на кушетку.
Тогда, почти десять лет назад, Арутюнов стал сенсор-журналистом общего профиля. В те годы о специализации еще не задумывались, ее черед пришел позже.
Принцип работы сенсор-журналиста был прост. Погружаешься в самую пучину событий и стараешься наиболее полно прочувствовать всё, что происходит, — прочувствовать, увидеть, услышать, вдохнуть запах гари (или аромат нового сорта роз), ощутить на губах вкус пепла (или оригинального японского блюда). Разумеется, при этом возникают проблемы с записывающими устройствами: скажем, датчики на коже в экстремальной ситуации только мешают.
Решение, предложенное удодами, было простым и изящным: не пытаться «выловить» по отдельности ощущения вкуса, цвета, запаха, а фиксировать их там, куда они поступают, — в мозгу. Ну а потом с помощью перекодировщика транслировать аудитории. (Далеко не каждый зритель согласился бы на вживление в мозг устройств, подобных сенсор-читчику, но технологии «наших звездных гостей» позволяли решить эту проблему так, чтобы все остались довольны.)
Потом, когда большинство ТВ-каналов полностью перешли на сенсор-журналистику, когда стали появляться первые художественные сенсор-фильмы, решено было уже на этапе приема и фиксации ощущений некоторые из них отсекать как лишние, мешающие всецело распробовать восторг или ужас.