— Да вахтер наш, кто ж еще! Вон сидит, глаза портит. Сколько раз я ему говорила: лучше радио послушай или купи диск со звукнигой — нет же, подавай ему бумажную и только! Вот вы, молодой человек, как читаете? — повернулась бабуля к Спицину.
— Вообще-то, — смутился тот, — я мало читаю. Не успеваю, — добавил, как будто извиняясь, — работа.
Очень вовремя зазвонил его «инди-вид» — и на экране появилась хмурая физиономия БоБо.
— Ну что, как успехи, хлопцы?
— Процесс идет.
— Мне нужен не процесс, а результаты! — выдал Босс одну из своих любимых сентенций. И добавил вкрадчиво: — Вы на часы-то посмотрите, соколы! Нам еще потом материал монтировать, не забудьте.
— А как же!
Спицин вырубил «инди-вид» и извинился перед старушками, дескать, с удовольствием еще поговорили бы, но сами видите: дела, дела!..
— И что ты ему скажешь? — спросил ведомый у Арутюнова, пока они шли к подъезду дома, в котором жила Марго. Семеныч, внушительных пропорций дедок, действительно портил глаза над пухлой книгой с изрядно потрепанными страницами. Арутюнову он показался похожим на сторожевого пса — в летах, но еще не утратившего нюх и хватку.
— Разберемся. Ты, главное, молчи и стой так, чтобы нашим милым старушкам не было видно…
Он не стал объяснять, что именно должен закрыть от старушечьих взоров Спицин. Оба и так прекрасно понимали, но одно дело — понимать, другое — произнести это вслух и тем самым признаться себе и коллеге, что собираешься совершить… то, что собираешься.
— Добрый день.
— Добрый, — отложил книгу Семеныч. — Вы к кому?
— Наверное, к вам. Я от Маргариты Соболевской, мы вместе работаем. Она сегодня утром забыла забрать пакет, который ей принесли…
— Что ж сама не заехала? — лениво щурясь, спросил дедок. Доставать пакет он не торопился, зато с откровенным любопытством разглядывал сослуживцев Маргоши.
— Вы же знаете, какая у нас работа, — пожал плечами Арутюнов. — И мы бы не прилетели, если б не были рядом.
— Поня-а-атно… Ну хорошо, а как ваша фамилия-то?
— Арутюнов.
— А, да-да, помню, вы из «плохишей»… Ладно, держите. — Он уже вытащил из-под стола небольшой сверток, но отложил его в сторону. — Только вы мне расписку напишите — так, для проформы. Порядок такой.
Арутюнов неразборчиво накарябал на подсунутом Семенычем листке: «получил… подтверждаю…» — и размашисто, не так, как обычно, расписался.
— Держите. Передавайте Маргарите Николаевне привет.
— Обязательно! — Арутюнов небрежно сунул сверток в карман и зашагал к «мухе», Спицин — за ним.
— Будет скандал, — вздохнул ведомый, когда они взлетели. — Тебя выпрут с канала и меня заодно. Борисыч, ты псих. Они ж тебя запомнили и в случае чего опознают без проблем.
— Если я смогу доказать, что Маргоше кто-то сливал информацию… — ведущий хмыкнул и вытащил из кармана трофей. — Думаю, тогда появятся другие варианты, хотя и скандала я не исключаю — только не для нас, Спицин, не для нас, а для Маргоши. Как думаешь, она захочет вот так запросто пустить на ветер свой имидж «лапушки-умницы»? О! Да у нас тут кое-что оч-чень интересное, — Арутюнов вскрыл наконец сверток и теперь разглядывал миниатюрный передатчик-«капельку» телесного цвета. — Ты когда-нибудь у нее такое видел?
— Не замечал.
— Что логично: и не должен был. Ну-ка… — Он через «инди-вид» подключился к передатчику, на экране высветился стандартный интерфейс, но при первой же попытке войти внутрь программы «капелька» выдала сообщение о неправильном пароле и самовольно отключилась.
— Негусто, — хмыкнул Спицин. — И что?
Его вопрос прервала соловьиная трель из арутюновского «инди-вида» — звонил Виталька.
— Пап, я после школы в гости к Сереге пойду, можно?
— Маме говорил?
— Слу-ушай, а давай ты ей позвонишь, а? Сам понимаешь…
— Ладно. Только чтобы не позже десяти был дома.
— Честное ковбойское! Ну, я побежал?
— Беги, что с тобой делать!
Арутюнов позвонил Людмиле, а Спицин поднял «муху» повыше, дожидаясь дальнейших указаний.
— Давай так, — сказал ведущий, закончив разговор с женой. — Слетаем-ка мы к одному моему приятелю, он в таких штуковинах разбирается. — Арутюнов подбросил на ладони приемник-«капельку». — Взломает программу в два счета или хотя бы…
Снова зазвонил «инди-вид», и Арутюнов раздраженно ткнул в кнопку «Прием». На экране появилось изображение человека средних лет… а впрочем, вот так, навскидку сложно было определить, сколько ему на самом деле. Он мог оказаться и юношей двадцати с хвостиком лет, и хорошо сохранившимся сорокалетним мужчиной.