— Благослови вас бог, папаша, я с полудня жду тут, наконец-то дождалась. Как там Мадла, везете ли вы нам весточку от нее? — спросила она, схватив Гаека за руку.
— Везу вам письмецо и всем привет, — сказал Гаек, сунул руку за борт жилетки, но ничего оттуда не вынул и сказал:
— Если можете, пройдемте немного вместе, я расскажу вам о Мадленке то, о чем она не могла написать. А потом отдам вам письмецо.
— Ах, свет ты мой, как же я не пойду с вами, да ведь я дождаться не могу, когда услышу, как там нашей девочке живется, — ответила обрадованная Бетка.
Гаек вкратце рассказал Бетке, как они добрались до Вены, о пани Катержине и вообще все, что нужно было знать тетке. То, что касалось его самого, он опустил. Бетка не пропускала ни одного слова и все время задавала вопросы. Рассказав самое главное, Гаек спросил, знают ли родители, где Мадла, и как они к этому относятся.
— Э-э-э, вся деревня уже знает, что Мадла в Вене, только никому не известно, у кого она служит, даже мы этого не знали, да и теперь не скажем. Мать на нее не сердится, а отчим и видеть ее не хочет, он держит сторону мельника, этого безбожника. Тетка опасается за нее, потому как мельник сказал, что Мадлу и в Вене отыщет, он должен на ней жениться, пошел даже слух, будто он решил продать мельницу. Вы, папаша, скажите ей, чтобы она остерегалась. Только тетка надолго ее там не оставит. Вам-то, папаша, я могу сказать, что ее с радостью возьмет Томеш, сын старосты, они знают, что тетка ей все свое добро отпишет, стало быть Томеш выгодно женится, думает староста. Да и тетка была бы этому рада. Томеш порядочный парень, хорошо воспитанный и старательный. Он на год старше Мадленки.
— А Мадленка любит его? — торопливо спросил Гаек.
— Говоря по совести, этого я не знаю, кто же может человеку в душу заглянуть? Вроде бы Мадлена никого себе не выбрала. Только чего не было, может случиться, когда она домой вернется, — рассудила Бетка и потом еще долго рассказывала, как все по Мадле скучают, как тетка, проснувшись утром и ложась спать вечером, всякий раз вспоминает Мадлу, и под конец спросила про Вавржинека. Услышав, что о нем никто ничего не знает, пожалела его.
Когда добрались до Малой Скалички, Гаек отдал Бетке письмецо, сказав, чтобы сразу же подготовили ответ, потому что дома он долго задерживаться не будет. Поблагодарив его, Бетка ушла, а он, полон новых тревожных мыслей, поехал дальше.
Старая мать Гаека очень любила своего сына, и, когда он приезжал домой, там всегда устраивался пир. К нему заходили соседи, а он в свою очередь приходил к ним потолковать, летом под деревьями возле трактира, а зимою собирались в трактире. Даже старики охотно слушали его. В течение года только он и привозил новости в деревню. На этот раз его с нетерпением ждали сестра и молодой Заруба. От слова Гаека зависело их счастье.
— Подождите еще немного, сперва я сама с Иржиком поговорю, — сказала мать в то утро, когда Иржи приехал. Хотя Гаек и виду не подал, как он угнетен и страдает, мать, однако, заметила его озабоченность. На ее расспросы сын ответил, что ничего не случилось. Тогда старуха решила схитрить и выпытать все у Якуба. Но, как это и раньше бывало, ничего у нее не вышло.
— Ну и мужик этот Куба, — говорила она дочери, — я к нему обращаюсь, а он молчит как дуб, слова из него не вытянешь.
Зная, что у Гаека полно забот, связанных с делами, а также большие расходы, она в этом увидела причину его плохого настроения. Целый день мать не заводила с ним разговор. После ужина, когда из горницы ушли батраки и сестра, Гаек остался. Мать сновала по комнате, а он, держа черенок ножа между пальцами, постукивал лезвием по столу, думая о Мадлене, представляя себе, как сидит она тут хозяйкой рядом с ним. В это время мать подсела к столу и отобрала у него нож со словами:
— Слышать этого не могу. Разве ты не знаешь, что так можно беду в дом накликать? Покойный отец никогда так не делал.
— Я забыл, матушка, что вы этого не любите, — улыбнулся Гаек, не упрекая мать за суеверие, чего другому бы не простил.
— Ну, ну, я ведь ничего не говорю. Но лежит у меня забота на сердце, и я хочу, чтобы ты меня выслушал, — чуть погодя сказала мать.
— Говорите, матушка, рад буду послушать вас, — откликнулся Гаек, не ожидая ничего, кроме уговоров жениться. Но на этот раз он ошибся.
— Вчера был тут старый Заруба, — начала мать, — и завел речь о женитьбе Маркиты и Енеша. Я ему ничего не обещала, сказала, что, когда приедешь, спрошу тебя, как ты на это посмотришь. Ну, так что ты скажешь?
— Но ведь Маркита еще ребенок! — удивился Гаек.