— Смотри у меня, не влюбись в него только, — поддразнила Ленка.
— Будь он мне ровня, я бы сказала, что он мне нравится вот как, но барин мне нравиться не должен.
— Тут не прикажешь, чтоб не нравился тот, кто нравится. Будь то барин или нищий — сердце не спрашивает о богатстве, не обращает внимания на нищету, — проговорила Лена.
— Ого, ты говоришь так, как будто уже испытала это? — заметила Анинка.
— Как знать, может и испытала; но поговорим лучше о чем-нибудь другом. Ведь я тебя еще не спросила, получила ли ты весточку из дому.
— Тетка не заботится обо мне, а больше у меня ни души родной, сама знаешь.
— Мне Гаек тоже редко привозит весточки. Брату до меня дела мало, а отец-старик писать не умеет. Но я всегда стараюсь повидаться с Гаеком. Мне кажется, будто я в отчем доме побывала, когда Гаека увижу.
— Я тоже люблю повидаться с ним; да нам и есть за что любить его! — сказала Анинка
— Да, того, что он для нас сделал, не сделал бы и один человек из сотни. По тем, кто сюда приходит как слепые, видно, каково им: не знают, куда пойти, с чего начать, тут только и оценишь счастье, что есть такой добрый человек, как Гаек, такая мамаша, как госпожа Кати.
— Не зря Кристина, посредница, которая останавливается на нашей улице, зла на нее как черт за то, что госпожа Катерина у ней доход отбивает. Эта Кристина не раз уже передавала мне через нашу кухарку, чтоб я к ней зашла, у ней, мол, есть ко мне дело.
— И ты была у нее? — спросила Анинка.
— Глаза б мои на нее не глядели, на эту бабу клятую; я ей передала, что свое дело она может оставить при себе, от нее не много добра дождешься.
— У нас тоже есть такая баба-яга. Так она раз поймала меня и говорит, что знает для меня место на сто золотых, советовала мне уйти со старой службы, дескать, она с меня за комиссию и возьмет не много. Я отделалась от нее, сказала, что лучше, чем живу, не желаю жить, вот и все. И даже госпоже Катерине об этом не сказала.
— И я тоже; правда, Гаек всегда говорит — доверяйтесь во всем пани Кати, будьте искренними. Да ведь все-таки есть вещи, о которых не скажешь. Если бы я ей об этом рассказала, она, верно, пошла бы к той бабе, а та потом мне отомстила бы, так я уж лучше смолчу. А как тебе, Анинка, нравится Мадла?
— Мне нравится; есть в ней что-то такое, отчего ее нельзя не любить, и она, кажется, добрая. Жаль, что я живу в самой Вене, вечерком не встретишься, а от тебя она живет близко, Лена.
— Я рада этому, кроме тебя, у меня не было подружки, а Мадла мне сразу понравилась. Она, верно, тоскует, бедняжка. Я как раз была у госпожи Катерины, когда Гаек уезжал; Мадла плакала, да и у него глаза были полны слез, когда он ей руку подал. Мне кажется, что Мадла Гаеку милее, чем все мы, которых он привез сюда.
— Кто знает, мало ли что ты видела — может, это его родственница, — высказала предположение Анинка.
— Ну да, родственница! Тут разве в том родство, что и его и ее мать были женщины, — засмеялась Ленка.
— Что ж, Гаек — замечательный человек, а если б еще городское платье носил, то был бы и красив, а в своей одежде он выглядит грубым. Я думаю, что Мадла ему не подходит. А ты как думаешь?
— А я тебе скажу только одно, Анинка: Гаек не только хороший, добрый, но и красивый человек даже в своей одежде возчика. Когда я с ним ехала, он мне так понравился, что если бы он мне сказал: «Ленка, выходи за меня замуж», я бы тотчас сказала: «Да», не раздумывая, подходим мы друг другу или нет. Если они друг друга полюбят, так и внимания ни на что обращать не станут, если же Мадла будет смотреть на него твоими глазами, то ей, конечно, понравятся совсем другие.
— Ведь я ценю его как лучшего своего друга, — оправдывалась Анинка, — но выйти замуж за него не хотела бы.
— У меня теперь тоже другое в голове; за год многое меняется. Приходится разные вещи видеть, слышать, встречаются разные обстоятельства, и помыслы новые приходят, но я не отрицаю: Гаек мне очень нравился.
Разговаривая так, девушки дошли до Охотничьей улицы, и здесь им пришлось расстаться.
— Приходи-ка к госпоже Катерине, когда у тебя будет свободный вечер, мы бы с тобой сходили куда-нибудь и пани Катерину пригласили бы, — сказала Лена.
— Договоримся еще об этом. До свиданья, привет Мадленке!
— Всего доброго. С богом!
И девушки, пожав руки, разошлись: одна вошла в дом поблизости, другая поспешила в предместье Вены, потому что уже смеркалось.
На Охотничьей улице, недалеко от того дома, где служила у богатого торговца Лена, работала и Мадленка в семье богатого чиновника. Пани Катерина нашла ей это место и проводила девушку в полной уверенности, что ей там будет хорошо. Хозяйку она знала как особу очень мягкую в обращении и речи и считала, что девушка не могла бы попасть в лучшие руки и что хозяйка, без сомнения, будет с ней обращаться хорошо. В костеле госпожа Катерина также ежедневно встречала эту даму и думала, что набожный человек должен быть и добрым. Но, несмотря на весь свой опыт, госпожа Катерина на этот раз ошиблась. Она сама привела Мадлу на место и попросила хозяйку, чтоб та хоть вначале проявила немного терпения, что потом она ручается за Мадлу во всех отношениях.