— Господи, что же ты там хранил? Порно? — Со смехом спрашиваю я.
— Конечно, нет, — презрительно отвечает он. — Я хранил там усохшие головы моих врагов.
Я снова смеюсь. Мне нравится эта версия Алекса. Солнце светит нам прямо в лицо, и я чувствую себя беззаботной и расслабленной.
— А Анастасия не хотела побывать в твоей хижине?
— Она была слишком маленькой, чтобы забираться так высоко. К тому времени, когда она подросла, чтобы быть допущенной туда, я уже перерос это.
— Как? Открыл для себя девушек или что-то в этом роде?
Он бросает на меня косой взгляд.
— Я нашел братву.
У меня глаза расширяются. Я представляю молодого Алекса, еще без татуировок, но худощавого и крепкого.
— Так ты действительно был в русской мафии?
— Был.
— Зачем тебе понадобилось это, когда у тебя есть…? — Я машу рукой в сторону потрясающего пейзажа и похожему на дворец дом.
Он пожимает плечами.
— Я жаждал чего-то большего. Нечто реальное. Я чувствовал себя так, словно всю свою жизнь ел глазурь на торте. Я хотел крови и кишок. Я искал в этом смысл.
— И ты его нашел?
Его взгляд устремлен на далекую точку на горизонте.
— Да.
Я прикрываю глаза рукой и смотрю на его жесткий профиль.
— Но ты же ушел из мафии?
Он поворачивает голову, смотрит на меня.
— Да.
— Почему? — С любопытством спрашиваю я.
— Я снова захотел глазури, — говорит он, когда мы подходим к концу дома и заворачиваем за угол. Длинная дорожка приводит нас в большой двор, с трех сторон окруженный конюшнями.
— Ух ты, — говорю я. — Здесь, наверное, пятьдесят лошадей.
— Пятьдесят семь, если точно, ты почти догадалась, — тихо говорит Алекс. — Моя тетя, когда была намного моложе, часто покупала лошадей. Было так много красивых лошадей со всего мира. Теперь у нее здесь всего несколько. Там Никита, на которой ты поедешь, Милан, на котором поеду я, и еще есть пара. Думаю, здесь всего шесть, если только она не купила новых после моего последнего визита.
Из одной конюшни появляется светловолосый парень с щеткой в руке. Он машет Алексу и что-то кричит, видно здоровается. Алекс отвечает ему по-русски, потом поворачивается ко мне.
— Мне нужно с ним быстро поговорить, он не говорит по-английски, так что, пожалуйста, потерпи.
— Конечно, хорошо, — говорю я, имея в виду именно то, что он сказал. Алекс ведет со мной не как Петра и Анастасия, которые начинают говорить на другом языке, высказывая колкости в мой адрес. Алекс быстро разговаривает с конюхом, потом тот кивает и исчезает в одном из зданий.
— Борис знает этих лошадей лучше всех, кроме, может, бабушки, и он согласен, что Никита тебе подойдет идеально. Она нежная и спокойная.
Я киваю. Теперь, когда я нахожусь рядом с лошадьми, чувствую, что моя нервозность сменяется чистым возбуждением. Действительно, не могу дождаться, когда снова сяду в седло. Хочется вспомнить, каково это — быть так высоко. Мне хочется того, чего у меня никогда не было в детстве. Ехать верхом и чувствовать ветер в волосах, пока я лечу по земле.
Пока мы ждем Бориса, который готовит для нас лошадей, Алекс заводит меня в одну из конюшен.
— Пойдем, познакомишься с Полночью, — говорит он.
Внутри стоит полуночно-черная лошадь, которая по меньшей мере вдвое выше меня. Конь такой величественный, такой невероятно гладкий и красивый, что я ахаю, когда вижу его.
— Это призовой жеребец моей тети.
— Я понимаю даже почему, — говорю я.
Я делаю шаг вперед, и он идет мне навстречу. Протягиваю руку и глажу его по шее, а он с легким фырканьем утыкается носом мне в плечо. Я смеюсь от восторга.
— Ты очень красивый мальчик, — говорю я ему.
Алекс немного отстраняется, наблюдая, как я продолжаю гладить Полночь.
— Видишь. Ты — прирожденная наездница, — говорит он. — Полночь не легко принимает прикосновения неизвестных ему людей, не говоря уже о том, чтобы обнюхивать их. Ты ему нравишься.
— Это чувство взаимно. Он абсолютно великолепен.
Борис входит в конюшню и что-то говорит Алексу, Алекс сообщает, что наши лошади готовы. Я в последний раз поглаживаю шею Полночи и шепчу ему на прощание, прежде чем последовать за Алексом и Борисом обратно на солнце.
Большой гнедой жеребец стоит рядом с маленькой серой кобылой. Алекс берет меня за руку, и я чувствую, как по телу пробегает дрожь, пока мы идем к лошадям.
— Это Никита, — говорит он.
Я протягиваю руку, чтобы погладить Никиту, она спокойно принимает мое прикосновение. Алекс дает мне немного времени, чтобы мы познакомились с ней, а потом кивает на стремена. С трудом сглатываю. Я так давно не ездила верхом, что боюсь выставить себя полной дурой. Но стараюсь не показывать своего страха, когда подхожу сбоку к Никите. Я вставляю одну ногу в стремя и, прежде чем успеваю оттолкнуться, отрываюсь от земли, подтянувшись, оказываюсь на спине Никиты. Я даже не ожидала, что моя первая попытка увенчается успехом, поэтому радостно смеюсь. Уверена, это был не самый приятный момент в моей жизни, но мне все равно. Я же на лошади. Поудобнее усаживаюсь в седле и смотрю сверху на Алекса.