— Ты передумал, и решил лечь рядом? — Ее улыбка говорит о напускной невинности.
— Нет, — рявкаю я.
Боже, я так хочу сорвать этот халат с ее тела, шикарного тела. Вместо этого я наклоняюсь и опускаю ее подол халата как можно ниже. Затем вытаскиваю из-под нее одеяло. Накрываю ее, плотно завернув ее в кокон со всех сторон.
— Вот так, — говорю я, наконец-то позволяя себе взглянуть на нее. — Останься под этим одеялом.
И мне требуется все мое самообладание, чтобы отойти от нее. Я не успеваю сделать и шагу, как она, заявляет, зря она это делает, потому что во мне осталась всего лишь капля контроля, я просто готов взорваться.
— Почему я должна лежать под одеялом?
Я даже не хочу оборачиваться к ней.
— Если ты отодвинешь одеяло, то я восприму это, как приглашение трахнуть тебя. И как только это произойдет, пути назад уже не будет.
Я направляюсь в сторону гостиной, зная, что теперь поставлено на карту, она точно перестанет надо мной издеваться. Я даже не хочу оборачиваться, чтобы понять, услышала ли она мои слова и поняла ли, мне кажется она потрясена. По крайней мере, сегодня больше она не будет задавать мне каверзных вопросов. Я надеюсь, что она заснет и оставит меня в покое.
Но я, однозначно, недооценил Синди, услышав за собой шорох одеяла.
— Я уже начала думать, что ты так и не поймешь моих намеков, — хрипло заявляет она у меня за спиной.
Я ничего не могу с собой поделать. Останавливаюсь, поворачиваюсь к ней. Она сняла с себя одеяло. Издав низкий рык, покрываю расстояние между мной и кроватью за два длинных шага.
— Тебе не следовало этого делать, Синди, — говорю я сквозь стиснутые зубы, забираясь на нее сверху. У нее нежная, как у младенца, кожа.
— Это я знаю. Это была ошибка, но я... — соглашается она, приподнимая голову, чтобы встретить мой поцелуй.
И у нее пропадает любая возможность сказать мне что-то еще, когда я прижимаюсь губами к ее губам. Огонь разливается по венам, наполняя все тело, язык Синди проникает мне в рот. Я чувствую, как она извивается подо мной, а ее руки скользят по моему телу.
Голос в глубине моего сознания шепчет, что это неправильно. Так можно все испортить. Слишком многое поставлено на карту. Дело не касается моего удовольствия. Речь идет о бабушке. «Думай не своим членом», ворчит голос.
Я игнорирую его.
Теперь уже слишком поздно.
Я отрываю свой рот от Синди и провожу языком по ее подбородку. Ее кожа подобна теплому шелку. Покусываю мочку ее уха. Заставляю себя встать на колени, и совершаю то, что мне так хотелось сделать с тех пор, как она вбежала ко мне в комнату с дикими от страха глазами — распахиваю ее хлипкий халатик. Как я и предполагал, под ним она совершенно голая. Вид ее тела посылает импульс удовольствия, пронизывающий член.
Теперь, действительно, нет пути назад.
Я хватаю ее за лодыжки, раздвигаю великолепные длинные ноги, которые я так страстно хотел, опускаю глаза вниз на ее киску. Я смотрю на маленький выбритый, аккуратный треугольник светлых волос, на розовую плоть, на набухший клитор с бутоном и на крошечную дырочку, из которой виднеются соки от возбуждения. Если это не похоже на рай, то не знаю тогда, на что именно это похоже.
Я провожу пальцами от шеи Синди до самого живота. Мурашки пробегают по ее безупречной коже, пока мои пальцы опускаются ниже. Я вставляю палец в ее теплую пульсирующую дырочку. Она дергается, сжимает ноги и выгибается всем телом. Я смотрю вниз на свой смуглый палец, погруженный в ее белое тело, и в моей голове вспыхивает мысль:
Моя. Вся моя. Только моя.
Похоже эта мысль родилась не только что, а давно созрела, настолько сильная, какая-то яростная. Как лев, охраняющий свои охотничьи угодья, свою пару, свою жизнь. Я наклоняюсь вперед и провожу языком по ее клитору. Синди задыхается, запустив пальцы мне в волосы. Ее запах и вкус наполняют мои чувства. Клянусь, эта девушка была создана, чтобы сводить мужчин с ума. Я вытаскиваю из нее палец и просовываю туда язык, она беспомощно стонет.
Ее тело дергается от удовольствия, когда я начинаю сосать ее киску, но удовольствие настолько запретное, настолько неожиданное, так долго ожидаемое, что она кончает. Ее сладкие соки наполняют мне рот и стекают по горлу. Я не убираю рот, выжидая, когда ее тело перестанет вздрагивать и дрожать. Кажется, что ее оргазм продолжается и продолжается. Когда он наконец затихает, она поднимает голову и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Ух ты, это было так чертовски потрясающе.
— Я еще не закончил, — говорю я ей.
— Не так быстро. Теперь моя очередь, — знойно отвечает она, спуская мои боксеры вниз. И член вырывается наружу, натянутый и тяжелый, и ее глаза становятся огромными, как блюдца. Она не отрывает взгляда от моей эрекции, с благоговением говоря: