Синди садится рядом с бабушкой, и я улыбаюсь про себя. Мне нравится, насколько она внимательна к ней, как заботится, будучи с ней очень любезной. В данный момент я хотел бы, чтобы это было все, что мне могло нравиться в Синди. Жаль, что мне не особо нравится, как сверкают ее глаза, когда она смеется, и как блестят ее волосы. И лучше бы мне совсем не нравились ее убийственные ноги и то, как они обвиваются вокруг меня.
Чувствую, как гнев опять начинает возрастать, пока Синди сидит и смеется с моей двоюродной тетей. Я провел весь день, пытаясь выбросить ощущение ее тела из головы. Пытаясь забыть, как ее маленькая тугая киска сжималась вокруг моего члена. Пытаясь забыть, как она заставляла меня чувствовать то, предполагая, что никогда уже не смогу ощутить, так мне казалось. Но, стоило ей появиться, все мои потуги с треском провалились. Я даже не мог заснуть, все время думая о ней, а теперь я был измотан, раздражен, увидев ее такой чертовски сексуальной в этом сарафане, а она даже не подошла ко мне, чтобы поздороваться, и все это несказанно действует мне на нервы.
Я слышу, как Яков что-то мне говорит, заставляя себя отвернуться от Синди и прислушаться к его словам. Но я могу удержать свое внимание вдали от нее только четыре секунды, потом глаза сами собой возвращаются к ней. Яков смеется.
— Ты в полной ж*пе, Алекс, — замечает он. — Ты не можешь отвести от нее глаз ни на секунду.
Я злюсь сам на себя, но вынужден играть свою роль.
— Не вижу смысла пялиться на кого-то другого, когда я вижу такую красоту.
Яков заливается смехом.
— Никогда не думал, что доживу до такого дня, когда ты станешь поэтом. Ах, что делает с людьми любовь!
Бабушка кивает мне, Синди поднимается со своего места и идет в мою сторону. Она застенчиво улыбается, и я понимаю, хотя и не хочу, но отвечаю на ее улыбку. Комната передо мной исчезает. Я совершенно забываю, что хотел ее наказать за непослушание. Я забываю обо всем, кроме, насколько чудесно она выглядит в этом лимонном платье. Яков добродушно хлопает меня по плечу и уходит.
— Бабушка говорит, что ты не можешь отвести от меня глаз, — заявляет она слегка игриво.
— Хм, — хмыкаю я. — Ну, я должен продолжать нашу игру, не так ли?
— Конечно, — отвечает Синди.
Она выглядит немного разочарованной или мне это только кажется. Она дотрагивается до моей руки, все мысли испаряются, ее прикосновение пробуждает во мне необузданное желание.
— Ты все еще злишься на меня, что я не пришла к тебе, Алекс? — спрашивает она.
Разве я могу ответить ей, что злюсь не на нее, а на себя, что позволяю себе думать своим членом?
— Это была не просьба. Ты ослушалась, — говорю я, оглядываясь, краем глаза заметив, что нас не подслушивают.
Она выглядит потрясенной.
— Ты должно быть шутишь, правда? Ты всерьез думаешь, что можешь мне приказывать?
— Ты работаешь на меня, и я — твой босс, так что, откровенно говоря, именно так я и думаю, — отвечаю я.
Она оглядывается, одаривая меня потрясающе сексуальной улыбкой. Любой со стороны подумает, что мы флиртуем друг с другом. Даже мой член именно так и думает.
— Давай кое-что проясним, чтобы не было никакой путаницы. Мой босс ты или нет, но ты не можешь приказать мне прийти к тебе в спальню, чтобы заняться с тобой сексом.
Откуда, черт возьми, это взялось? Я улыбаюсь ей с таким же ответным сексуальным вожделением.
— Я просил тебя прийти к себе в спальню не для того, чтобы заняться сексом. Я хотел кое-что тебе рассказать… кое-что важное.
Она ошарашенно открывает рот.
— Не просил?
— Да, не просил. И я рад, что мы наконец все прояснили. Похоже, мы решили вычеркнуть химию из нашей системы, обнаружив, что мы абсолютно не понимаем друг друга. И так... давай вернемся к нашему договору, хорошо?
Она медленно кивает головой, ее глаза ничего не выражают.
— Думаю, это даже к лучшему.
— Точно, — выпаливаю я, злясь, что она так легко сдалась. — И пока мы собираемся установить новые правила, то тебе пора ознакомиться с моими. Когда ты сегодня ночью опять испугаешься, то не врывайся в мою спальню, как сумасшедшая.
Это звучит ужасно, ужасно неприлично даже для моих собственных ушей, но когда я произношу эти слова вслух, то мне хочется взять свои слова обратно. Я полный придурок. Неудивительно, что мне пришлось заплатить девушке, чтобы она притворилась моей невестой, ради моей двоюродной тети.
Она улыбается мне фальшивой улыбкой, которую использует всякий раз, готовая убить Петру. Я ненавижу себя за то, что вызвал у нее эту улыбку, чтобы она использовала эту улыбку для меня.