В тот вечер Вера пыталась свести мою жизнь к какому-то абсурду. Настолько нелепо ошибалась в суждениях о моей семье, что и все остальные слова воспринимались как глупые насмешки от чудаковатой особы. Хотя чего ещё можно было ожидать от человека с фиолетовыми волосам? Сцепились языками, перекидываясь въедливыми фразами и стараясь укусить посильнее. А потом она плеснула мне в лицо какой-то приторно-сладкой гадостью. И меня словно… переклинило? Вот какого хера я попёрся в этот бар на следующий день?
Ведь если хорошенько подумать, ну что такого произошло? Одна глупая встреча и всё. Можно забыть и идти разбираться с Настей, которая уже чуть ли не чемоданы пакует для переезда ко мне. Но нет же. Я иду в этот бар… опять и опять. Хочется зарычать и стукнуть себя чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы мозги на место встали. Потому что я оказался не в состояние прекратить это. Пытался не приходить, пытался игнорировать, но….
Вера. Как представлю её в этих вечных джинсах или широких штанах, толстовке или мужской клетчатой рубаке… не девушка, а какой-то выкидыш рэпера… Меня аж передёргивает, ну или нервно трясёт. Самое смешное, что сейчас она начала казаться мне красивой. Было в ней что-то изящное и беззащитно-тонкое, что не скрыть под всей этой уличной одеждой, даже скорее наоборот. Мне до умопомрачения хочется узнать, что у неё там… Увидеть её ноги, разглядеть фигуру… Нет, мой глаз, конечно, успел кое-что выцепить в тот вечер, когда Вера собиралась нырнуть в пруд за Бонифацием, но тогда было просто не до этого. Хотя нет, то что я тогда успел разглядеть, мне определённо понравилось, и если бы не холодная вода…
То ничего. У тебя Настя есть. Можно подумать, что ты явился с необитаемого острова и женщину годами не видел.
Просто… просто мне нравится с ней общаться. Это действительно весело и как-то совсем нетривиально. Она словно бросала мне вызов одним своим присутствием, где на кону стояло что-то очень важное. И эти её волосы. Светло-фиолетовые с отливами. Я даже откуда-то узнал про «отливы»! Отчего-то мне всё время хотелось коснуться их, узнать какими её волосы могут быть наощупь или… даже запах.
Дамир потешался надо мной, утверждая, что Вера попалась на моём пути в качестве возмездия за миллионы разбитых женских сердец. Тут он, конечно преувеличивал, но, блин… Неужели я настолько привык к женскому вниманию, что теперь просто теряюсь от того, что кто-то воротит от меня нос? Или не воротит? Она ведь тоже так или иначе тянулась ко мне, это было у Веры во взгляде, в жестах, мимике, просто она сдерживала себя, специально показывая свои зубы, убеждая себя держаться в стороне от меня. И вот этого я никак не мог понять. Я ведь не позволял себе ничего лишнего, пытался просто с ней общаться… или не просто? Нет, у меня Настя, мне нельзя не просто.
Когда наконец-то объявили посадку на самолёт, чувствовал себя вымотанным всеми этими размышлениями и сомнениями. Я ещё больше запутался в происходящем. Знал лишь то, что есть Настя, с которой я встречался два года, и в отношениях с которой меня до поры до времени всё устраивало, если не считать её неистового желания затащить меня в ЗАГС. И Вера, которая бежала от меня как от огня, упорно подвергая сомнению любые мои намеренья, и от которой мне просто сносило крышу.
Полёт прошёл без эксцессов. Сморённый бессонной ночью, я проспал почти всю дорогу, не думая ни о чём.
Меня встречал отец. Я бы и сам прекрасно добрался до дому, но мама упорно настаивала на том, чтобы он меня встретил. Поэтому, если учитывать её положение, нам было легче просто согласиться.
Погружённый в какие-то свои мысли, папа обнаружился в небольшом кафе аэропорта. Неподвижно сидел в плетёном кресле и немигающим взглядом смотрел куда-то на дно своего недопитого кофе, словно пытаясь там что-то найти. Мы не виделись всего лишь пару месяцев с лета, но я всё равно до ужаса соскучился.
Высокий и крепкий, прям как я. Или это я был как он? Мы вообще с ним были очень похожи, и с годами это становилось очевидней. Для своих почти сорока папа выглядел достаточно молодо, даже, несмотря на то, что в волосах уже стала проглядывать первая проседь, которая была коллективной заслугой нашей семьи. Особо рьяно в этом вопросе постаралась мама, но думаю, что отец ради неё был готов стерпеть и не такое.
— Эй, незнакомец, ты часом не уснул? — я встал перед ним, скрестив на груди руки, и с вызовом глянул ему в глаза. У нас с ним такое бывало. Борьба характеров.
— С тобой уснёшь. Не мог ещё более неудобный рейс выбрать? — недовольным тоном проговорил отец, а по лицу вижу — лукавит. На самом деле он рад мне, и ничем это не скрыть — ни мнимым раздражением, ни стальными нотками в голосе.