По всей территории ходили ребята с родителями. Они усаживались на скамейках, а кому не хватало скамеек, — на траве, и ели. Все вокруг жевали булку с колбасой, яйца, апельсины, плавленые сырки. Как будто не завтракали и еще вчера не ужинали.
— Саша! Тебе письмо, — вдруг я услышал Нину.
Она стояла у крыльца сразу с двумя родителями.
— Какое письмо? — подошел я к ним.
— Так вот ты какой, Сашенька, — заговорила Нинина мать.
— Где письмо? — сказал я.
— У нас письмо. Твой папа написал его. Можешь порадоваться.
— Почему?
— Ты не знаешь почему? В самом деле не знаешь? А я думала, ты все знаешь. Такой известный папа, а сын не знает. Они же проект сдают, — она достала сверток, и я понес его к Феофан Феофановичу. В свертке было печенье и конфеты.
Я стал читать письмо.
Папа написал, что он получил обо мне хорошие отзывы из лагеря. Он рад, что я учусь народному мастерству — плетению лаптей, и что сейчас они с мамой заканчивают уйму работы, а через неделю, как только получат отпуск, приедут ко мне.
К нам прибыла комиссия. Она пошла в клуб осматривать нашу выставку. Впереди шел старичок в белом костюме с большим блокнотом в руках.
Отец Толика ушел обедать на станцию, и мы подошли к окнам клуба посмотреть на комиссию. Старичок как раз остановился у стихотворения Нины «Мы любим стоять на линейке». Оно было за стеклом в рамке и приколочено к стене. Старичок записал что-то в свой огромный блокнот. Все вокруг него разговаривали, обсуждали выставку, а он один молчал, никого не слушая, только записывал.
Вот он остановился около портретов Сушковых. Сушковы нарисовали друг друга. Старичок опять записал в блокнот.
— Лапти! — вдруг зашумел он. — Чуйки, вернее — шептуны. Лапти для дома. Откуда они у вас?
— Это два пионера, — начала старшая пионервожатая, — скажете, несовременно. Ну и пусть. Главное, что увлекаются. И старину нельзя забывать.
Мы с Толиком прижались к стене.
— Да это же здорово! Я их носил. Понимаете: пятьдесят лет назад я их носил! А сейчас и в музее нет. А я носил. Не такие, правда, попроще. Эти писаные и с подковыркой.
— Значит, вы тоже — за! Многие смеются, а я поддержала, — обрадовалась старшая пионервожатая.
Позже нас встретил плаврук. Он тоже состоял в комиссии.
— Ну, гаврики, — сказал он, — вам дают премию. Свяжите на память лапоток.
— Мы вам два сплетем, — сказали мы.
— Нет, мне один. Сувенир. Только не забудьте.
Мост пионерский
После тихого часа мы думали пойти в лес, но пришла старшая пионервожатая и сказала, что в зале будет встреча со старым человеком.
— Чего с ним встречаться, — сказал кто-то, — мы и так их на улице встречаем.
Мы сидели в зале, разговаривали кто про что, и вдруг вошел Феофан Феофанович.
— Смотри, кто пришел! — сказал Наум.
— Ну и встреча, — сказал Сомов.
Феофан Феофанович вышел на сцену, сел на стул и стал молчать.
— Начинали бы уж скорей, — сказал Митька из первого отряда.
— Не начну я. Не хочу я вам ничего рассказывать, — сказал Феофан Феофанович.
Все удивились и замолчали.
— Или у вас тут чужих людей много? Без галстуков. А вон и из кармана торчит галстук.
Ребята стали надевать галстуки.
— Теперь я вижу, что здесь посторонних нет, все пионеры, — сказал Феофан Феофанович и стал рассказывать про гражданскую войну. Оказывается, он убежал из дому, чтобы воевать в армии у Котовского. Ему тогда было четырнадцать лет. У него была своя сабля, наган и конь Веселый. А однажды его в селе застали белые, и он залез в колодец. Он просидел там в бадье больше суток.
Я бы и не подумал, что он был таким в молодости. И другие старики — тоже. Мне кажется часто, что я был всегда таким, как сейчас, а старики тоже были всегда стариками.
Я думал так, а Феофан Феофанович говорил уже про другое. Он сказал, что нам доверяют мало серьезных дел. Мы можем сделать много чего для нашего народа.
Ему, например, и его друзьям в молодости доверяли больше. И мы должны не ждать, а сами требовать себе работу.
Взять и построить мост через ручей в поселке. И все жители будут помнить и благодарить нас.
Мы тут же, на сборе, решили построить мост и стали придумывать ему название. Сначала мы хотели назвать его «Полет в космос», или еще как-нибудь так же, а потом решили просто: «Мост пионерский».
Утром мы расчищали площадку. Для моста. А потом рыли ямы под столбы. Свою яму мы рыли вчетвером: Сушковы, Наум и я. Сначала земля была серой и сухой. Потом был желтый песок. Он летел в карманы и в уши. А потом пошла глина.