— Блядь! В Эда попали! — закричал кто-то. Из джипа выпустили еще одну очередь по блокпосту. Затем кто-то на ступеньках хрипло крикнул по-русски, и все мгновенно прекратилось. Солдаты на блокпосту изумленно смотрели в сторону Рейхсканцелярии. Сикорский все еще стоял на коленях. Когда он упал и перевернулся, все ясно разглядели, чья на нем форма.
— Вы что, ебнутые? — заорал американец, склонившись над своим другом. — Вы же его убили!
Русские, сидя на корточках за укрытием, выставили оружие, ожидая, что будет дальше, не готовые поверить в то, что их не атакуют.
— Ты стрелять! — закричал один на ломанном английском.
— Идиот! Стреляем не мы. Это вы стреляете. Все кончилось! — Солдат вынул носовой платок и помахал им, затем осторожно вышел из джипа. — Что, черт возьми, с вами случилось?
Из-за автомобиля поднялся русский и сделал шаг в его сторону — оба с оружием на изготовку. Ни один не сказал ни слова, тишина стала практически осязаемой. Другие потихоньку зашевелившись, медленно стронулись со своих мест, в смятении глядя на тела, лежащие на дороге. Русский с ужасом посмотрел в сторону лестницы, словно ожидая наказания, все еще не веря в случившееся. Азиат, живой, что-то крикнул, но русский продолжал смотреть, оцепенев, и даже не пошевелился, когда Джейк, прихрамывая, вышел из здания, подошел к Сикорскому и поднял пистолет, лежавший рядом с его рукой.
— Ты кто такой, черт побери? — увидев его, крикнул американец. Какой-то человек в штатском.
Джейк посмотрел на Сикорского. Его глаза остекленели, но он был еще жив, тяжело дышал, хватая ртом воздух. Спереди он был весь залит кровью. Джейк, не выпуская пистолета, опустился на колени рядом с ним. Остальные русские стояли, озадаченные, как будто Джейк был очередным необъяснимым призраком.
Сикорский скривил рот в усмешке.
— Вы.
Джейк покачал головой.
— Ваши. Это были ваши люди.
Сикорский посмотрел в сторону улицы.
— Шеффер?
— Нет. Никого. Война закончилась, все. Война закончилась.
Сикорский что-то пробормотал.
Джейк взглянул на рану в животе, из которой хлестала кровь. Не долго.
— Скажите, кто это — тот, с кем он работал. Второй американец.
Сикорский ничего не ответил. Джейк приставил дуло пистолета прямо к его лицу. Русский на улице шевельнулся, но остался на месте, все еще ожидая.
Что они сделают, если он выстрелит? Снова начнут убивать друг друга?
— Кто? — сказал Джейк. — Говорите. Сейчас уже все равно.
Сикорский открыл рот и плюнул в него, но слабо — сил уже не было, и слюна упала обратно ему на губы.
Джейк приставил дуло пистолета к его подбородку.
— Кто?
Сикорский злобно покосился на него, все еще усмехаясь, затем посмотрел прямо в дуло пистолета.
— Кончай, — сказал он, закрывая глаза.
Единственный, кто мог ему рассказать, ускользает — последнее, что могло пойти не так. Джейк еще секунду смотрел на закрытые глаза, затем опустошенно убрал ствол от лица Сикорского.
— Кончай сам. Моя подруга умирала целую минуту. Та, которую ты убил. Надеюсь, ты будешь умирать целых две. Одну из которых будешь думать о ней. Надеюсь, ты видишь ее лицо.
Сикорский широко открыл глаза, как будто действительно что-то увидел.
— Верно. Именно так. В страхе. — Джейк встал. — Теперь еще минуту на детей на барже. Видишь их? — Он внимательно смотрел на него еще одно мгновение.
Глаза Сикорского вцепились в него, расширившись еще сильнее.
— Сталь, — сказал Джейк и пошел вниз по лестнице, не обернувшись, даже когда услышал позади сдавленный вздох. Он отдал пистолет остолбеневшему русскому.
— Кто-нибудь скажет мне, что за хуйня тут происходит? — спросил американец.
— По-немецки говоришь? — спросил Джейк у русского. — Убери своих людей отсюда.
— Почему они стреляли?
— Япошки сдались. — Русский непонимающе уставился на него. — Эти люди ранены, — сказал Джейк, внезапно почувствовав головокружение. — Ваши тоже. Нам нужно увезти их отсюда. Заводи машину.
— Но что я скажу? Как объяснить?
Джейк посмотрел на русского посреди залитой кровью улицы. Глупо и бессмысленно, как всегда.
— Не знаю, — ответил он, затем повернулся к американцу, ощупывая затылок. Опустил окровавленную руку. — Я ранен. Отвез бы?
— Господи. — Американец повернулся к русскому. — Шевелись, придурок.
Русский посмотрел на них обоих, колеблясь, затем махнул рукой водителю, чтобы тот заводил двигатель.