– О, нет! Сегодня ваш трюк не пройдет! И я не поддамся на ваши притязания. Здесь я хотя бы могу спрятаться от вас, – победоносно воскликнула я.
Райс поставил пустую бутылку на стол и медленно поднялся. Его движения напоминали мне фильмы National Geographic, истории про обитателей саванны. Клац! И газель, сайгак или кто-там водится в Африке – уже в пасти у льва!
– Я так не думаю, – саркастично отметил он.
На его лице была все та же ухмылка, которая появилась впервые на ужине в Нью-Йорке, а затем в Канкуне. И эта чертова ухмылка, говорила лишь об одном – Колин Райс, собирается вновь затащить меня к себе в постель… Впрочем, мы еще не разу не добрались с ним до кровати, хотя уснули на диване в гостиной.
Я покачала головой и, не теряя горделивого вида, неторопливо вошла в дом, направившись на кухню за очередной бутылкой вина, которую заранее вытащила из подвала.
Как я предполагала, у Райса не хватило смелости последовать за мной. Я минут пятнадцать стояла на кухне, размышляя: войдет он в дом или нет.
Ладно, черт с ним! Не буду же я прятаться здесь, как трусливый зайчонок в норке, ожидая пока коварная лиса устанет ждать и ускачет обратно в дремучий лес. Я взяла еще один бокал и откупоренное вино и пошла на террасу.
Райс сидел на пороге затылком ко мне. Его футболка облегала широкую спину, и через ее ткань виднелся рельеф мышц. Невероятно, как ему удается сохранять форму в таком возрасте. Он что, знает секрет вечной молодости или полдня тратит в тренажерном зале, питается исключительно здоровой пищей и не обладает вредными привычками? Алкоголь в меру – не считается.
– Вы правы, мисс Новинц, здесь вы в безопасности. Как бы я не хотел вас, я не могу войти в дом.
Он не оборачивался, смотря куда-то в ночь, где за пеленой мрака скрывалась серебристая гладь Фолсом, а призрачная гряда гор слилась с пористым небом, пронизанным осколками мертвых звезд.
Мне стало жаль его. Какие мучения нужно испытывать, чтобы не осмеливаться переступить порог родного особняка, в котором никто не умер, но жила счастливая семья, погибшая где-то на калифорнийском шоссе.
После войны мама продала дом, и мы переехали в Риеку. Ей было больно находиться в том месте, где они с отцом прожили много чудных мгновений. Но, даже избавившись от недвижимости, мать всегда помнила о папе. Она долгие годы была одна, занимаясь лишь нами. Пару лет назад она встретила Рауля, пожилого итальянца из Ла Специи. Я знаю, она до сих пор любит папу и горевала по нему многие десятилетия, но все же она дала себе возможность еще раз быть счастливой.
Райс же, словно наказывал себя, сохраняя особняк, но, не пользуясь им. Он заводил интрижки, например, как со мной, продолжая носить траур по жене и дочери. Его извращенное самобичевание скрывало за своим плащом причину, о которой, неприступный и холодный Колин Райс, не желал говорить.
Я подошла к нему и, присев на корточки, обняла его за шею, покачивая бокалом и бутылкой перед его лицом.
– Может вина?
Он обернулся. Несмотря на тусклый свет фонарей в ночи, я могла разглядеть каждую его морщинку: на переносице, на лбу, у уголков глаз и носогубных складок, скрывающихся за короткой бородой. Его лицо принадлежало самому желанному и красивому мужчине, когда-либо встречавшемуся мне. Не юному, но такому прекрасному, несмотря на сложный характер, безумные поступки и грубость.
– Мисс Новинц, вы сходите со мной на свидание? – произнес тихо он.
Я уткнулась носом в его плечо, обнимая крепче. Мне почему-то хотелось улыбаться от счастья. Идиотизм! У нас уже два раза был сумасшедший секс, а сейчас он решил меня пригласить на свидание? Что у него твориться в голове?
– Мне кажется, мы пропустили этот этап, – я с трудом оторвала свое лицо от его тела, которое так соблазнительно пахло, через ткань футболки: запах дорогого парфюма вперемежку с кожей и потом.
Он освободил мои руки от бутылки и бокала, поставив их рядом с дверным косяком, и привлек меня к себе. Через секунду я сидела на его коленях, вытянув ноги, а мои ступни все также оставались внутри дома. Мы оба были на границе двух государств, и каждый не хотел покидать безопасную территорию. Я – особняк, он – террасу.
– Стана Новинц, ты сходишь со мной на свидание? – он повторил это так, словно от моего ответа зависел исход второй мировой войны. И я не могла ответить ему отказом, хотя разум бил по извилинам транспарантами с надписями: «Опасность», «Не влезай – убьет» и «Что ты делаешь, дура»?