26 мая 1968 года Роберт Кеннеди произнес в синагоге Портленда в Орегоне речь в поддержку продажи Израилю новейших военных самолетов. Через неделю, 4 июня 1968-го, Серхан увидел газетное объявление о марше по Уилширскому бульвару в память первой годовщины победы Израиля в Шестидневной войне. Это стало для него «важным знаком, чем-то вроде основания… во мне разгорелся огонь… Я думал, что сионисты, или евреи, или кто они там, бахвалятся тем, что побили арабов».
На суде Серхан говорил: «Это вернуло меня к шести июньским дням прошлого года… я к тому времени был страшно зол на американскую справедливость. Во мне разгорались те же эмоции, те же чувства, тот же огонь… при виде того, как эти сионисты, евреи, израильтяне бахвалятся прошлогодней победой над арабами… увидев то объявление, я решил пойти туда и разобраться, что затевают эти собачьи дети».
После долгой беседы с Серханом дипломированный психиатр Джордж И. Эйб назвал его политические взгляды иррациональными. Он сказал, что Серхан параноидален, особенно в области политики, но прямых свидетельств бреда или галлюцинаций нет.
Психиатр от защиты уверял, что Серхан страдает параноидальной шизофренией и в момент убийства находился в диссоциативном состоянии. Обвинение возражало, что повторяющиеся в записях восклицания «РФК должен умереть!» свидетельствуют о предумышленности и планировании.
На суде Серхан показал, что возненавидел Роберта Кеннеди после телевизионного репортажа о его участии в праздновании Дня независимости Израиля. На вопрос своего адвоката, не вложил ли кто-то ему в голову мысль, что Кеннеди «плохой человек», Серхан ответил: «Нет, нет, это все я сам… я поверить не мог… лучше умереть… чем жить с этим… меня это потрясло… унижение и все эти разговоры о торжестве евреев…»
В апреле 1968 года, за два месяца до убийства, Серхан говорил о ненависти к РФК своему приятелю, мусорщику-афроамериканцу. Альвин Кларк под присягой свидетельствовал, что Серхан хотел застрелить Кеннеди.
По словам Кларка, Серхан услышал по радио передачу, где Кеннеди выступал, по словам ведущего, «в том еврейском или сионистском клубе в Беверли-Хиллз». Кеннеди говорил: «Мы полны решимости сохранить Израиль. Мы полны решимости противостоять любой попытке уничтожить Израиль, от кого бы она ни исходила. И мы не можем и не должны допустить, чтобы наша решимость поколебалась». Серхан вышел, зажимая уши руками и чуть не плача.
По словам одного из адвокатов, после той передачи «Серхана тревожило, что его мать и братья не видят в Кеннеди того опасного, преступного злоумышленника, какого видит он, и, кажется, по этому поводу произошло несколько ссор».
5 июня 1968 года, ровно через год после начала Шестидневной войны, Серан Серхан отправился в отель «Амбассадор». На кухне он дослушал до конца речь Кеннеди. А потом, когда Кеннеди проходил через кухню, достал восьмизарядный 22-миллиметровый «Ивер Джонсон» и, преградив ему дорогу, выстрелил.
Таковы факты. Однако, если Серан Серхан стоял перед Кеннеди, каким образом он трижды попал ему в спину?
Мюррей приехал в половине одиннадцатого. Я слышал, как он орет в коридоре. Через несколько минут Мойерс ввел его в комнату.
– Берите пиджак, – сказал мне Мюррей.
В лифте мы молчали. Я хотел заговорить, но Мюррей приложил палец к губам.
Температура упала на несколько градусов, поэтому я задрожал, проходя через стоянку к его машине.
– Существует миф, – заговорил Мюррей, – что агенты Секретной службы клянутся на крови защищать президента не щадя жизни. На самом деле такой клятвы нет.
Мы сели в его «порше», я пристегнулся.
– В вашей машине всегда чувствую себя пилотом истребителя.
Он завел машину и вырулил за ворота, на ходу показав охраннику средний палец.
– Последние новости, – сказал он. – Я связался с министерством юстиции. Меня послали в госбезопасность. Я позвонил в госбезопасность, там сказали – звоните в Секретную службу. Тогда я позвонил своему знакомцу из ФБР. Тот сказал, что Дэнни держат в центре Лос-Анджелеса. Ему оказали первую помощь, но в больницу не отправили. Насколько известно моему знакомому, пуля еще в ноге.
– Он может лишиться ноги, Мюррей.
– Спокойнее. Тогда я позвонил другому знакомому, из CBS, и слил ему сюжет о том, как Секретная служба отказывает Дэнни во врачебной помощи. Это попадет в одиннадцатичасовой выпуск новостей.
Опустив глаза, я увидел на своей рубашке красное пятно. Порезался? Потом я вспомнил, как мы с Фрэн жевали пиццу перед телевизором. Кажется, двести лет прошло.