— Ну, всё — сказал он как-то очень уж безнадёжно, опустив на землю Надин чемодан.
— Что случилось? — Надя посмотрела ему в глаза.
— Ничего — Но у тебя такой вид — Так, просто так, — ответил Яшка. Потом выпалил: — Мне, видишь ли, не нравится это раздельное обучение.
Глава шестая
БУРАН
Барак, казалось, содрогался от густого и сочного храпа. Проснувшись посреди ночи, Яшка услышал, как, ворочаясь на соседней койке, тяжело, с присвистом дышит Чижик, которому, должно быть, приснился трудный сон, как бушует за окном властный порывистый ветер, дрожит у изголовья мелкой дрожью фанерный ящик из-под макарон, заменяющий тумбочку, и в лад ему тонко позвякивает подёрнутая ледком вода в гранёном стакане. Ночью все звуки были особенно отчётливы.
Так, значит, вот она какая, эта целина! Плоское белое безлюдье степей, промёрзшие бревенчатые стены барака, ветер Да, пожалуй, нелегко будет, привыкнуть к новой обстановке. И это ему, который всюду чувствовал себя словно рыба в воде. Что же тогда говорить о других?
Он долго лежал, дыша влажным паром, и только под утро забылся тревожным сном. И снова ему привиделась белая степь. Тёмное небо мягко обволакивало заснеженную землю. Полозья саней легко скользили по пухлой пороше. И ветер набегал волнами, поднимая косые гребни снега и нагнетая вал за валом Знакомство с МТС не отняло много времени — её можно было обойти за четверть часа. Умывшись студёной водой, Яшка вместе с Чижиком ещё до завтрака осмотрел ремонтные мастерские, помещавшиеся в соседнем бараке, и заглянул в столовую, которая по вечерам служила клубом. Немногим дольше задержался возле кузницы. Там под навесом стояло с десяток автомашин и цистерн, а на снегу темнели полевые вагончики.
— М-да, хозяйство, прямо скажем, не ахти какое, — сказал Яшка. — Даже тракторов маловато. В общем, не разгуляешься Глубоко вздохнув, он в последний раз бросил взгляд на занесённые снегом автомашины и, повернувшись к Чижику, предложил ему вместе зайти к Наде. Надо её проведать и посмотреть, как она устроилась.
На стук отозвался незнакомый сдавленный голос, приоткрылась дверь. В коридор выглянула какая-то кудрявая девушка с набитым шпильками ртом и, вскрикнув, тотчас скрылась. За дверью завозились, послышались короткие смешки — там, видимо, спешно приводили в порядок постели, — а когда всё стихло, дверь снова отворилась, на этот раз уже широко и гостеприимно.
О том, что в этой комнате живут девчата, сразу можно было догадаться по вышивкам и полотняным коврикам, висевшим над койками, по многочисленным салфеточкам и бумажным цветам — этому скудному кружевному уюту общежитий. Надина койка стояла возле окна.
— Разрешите присесть? — Яшка, улыбаясь, опустился на единственную табуретку, с которой девушка в кудряшках поспешно смахнула полотенцем пыль. Вытащил из кармана пачку «Беломора». — Можно?
— Нет, нельзя — Даже так? — Он сунул папиросы обратно.
Пришлось подождать, пока девчата наведут красоту и наденут пальто и ватники.
Девчата по очереди гляделись в тусклее зеркальце, душились одеколоном. Пока суть да дело, Чижик, заприметив какую-то потрёпанную книжицу, принялся листать её, а Яшка, деликатно повернувшись к девчатам спиной, рассматривал фотографии на стенах. Слышно было, как плачет ребёнок.
— Рядом семейные живут, — сказала Надя. — Агроном и механик.
Вышли вместе. Морозное утро искрилось, скрипело под ногами. А в столовой, как в бане, было шумно, душно и парко. На каждом столе — буханки хлеба, бачки с дымящейся кашей, большие запотевшие чайники. И тут же колотый сахар, горчица, тёмная, влажная соль К концу завтрака в столовую пришёл директор Барамбаев. Медное, в оспинках лицо, тулуп нараспашку, малахай Перешагнул через скамью, грузно уселся, широко раздвинул локти. Говорил он медленно и внятно, словно бы подбирал слова, и Яшке, привыкшему к многословию и посулам щедрого на обещания Дынника, понравилось, что Барамбаев ничего не приукрашивает. Да, будет трудно. Да, с жильём покамест туговато. И работать на первых порах многим придётся не по специальности. Ничего не поделаешь. Он, Барамбаев, считает своим долгом сразу об этом сказать. А если у кого есть вопросы — пожалуйста Вокруг нестройно зашумели. Кто-то мрачно сказал: «Ясно, чего там» Кто-то пробормотал: «Не привыкать» И вдруг Яшка услышал тонкий, ломающийся голос Бояркова.
— Я скажу — Пожалуйста, — повторил Барамбаев.
Честно говоря, Яшка не ожидал от Бояркова такой прыти. Глеб вскочил и, протиснувшись к директору, швырнул на стол свою кепочку и продранные рукавицы.
Он отрывисто бросал слова. Во-первых, где спецовка? Во-вторых, сапоги и ватники Без них здесь пропадёшь. А ему, Бояркову, ещё не надоела жизнь — Правильно говоришь — - неожиданно для всех поддержал Барамбаев. — Внимание, товарищи!.. — Он поднялся, опираясь здоровенными кулаками о стол. — Сапоги есть.
Ватники есть. Я приказал выдать. Ясно?
Боярков стушевался. Бочком отодвинулся к стене и спрятался за чью-то спину. С той минуты, как он выбрался из саней, ему было не по себе. Его не оставляла мысль о побеге. Подбить ребят и смотать удочки. Очень даже просто. Надо было только найти предлог. Позтому-то он и заговорил о ватниках. Но, оказывается, ватники есть. Выходит, крыть нечем И он вслед за ребятами понуро поплёлся на склад, перед которым выстроилась длинная очередь.
Там уже зычно распоряжался Барамбаев. Сидя рядом с кладовщиком, директор следил за выдачей. Пересчитывал шапки-ушанки, согнутым пальцем стучал по подошве сапог и приговаривал: — Хорош Хорош А вечером Яшка увидел его снова — директор обходил бараки.
Но работы не было.
Ребята томились, изнывали от безделья. Ну очистили дорогу от снега, ну разгрузили автомашину с консервами, а дальше что? Людей понаехало много, а новых машин нет. И неизвестно ещё, когда они прибудут.
Об этом говорили на собраниях. Этот вопрос без конца обсуждался на заседаниях вновь избранного комсомольского комитета. Надо было что-то придумать. Правда, несколько человек, в том числе и Кузю, директор послал на курсы механизаторов, но все понимали, что это не выход из положения.
— Порядочки! — ворчал Яшка. — И вечно у нас так: то людей нет, то машин не хватает, то ещё что-нибудь А ты сиди и жди.
Впрочем, ворчал он больше для виду. Он уже освоился, завёл знакомства и не имел ничего против того, чтобы посидеть в компании часок-другой либо забить «морского козла». Всё лучше, чем колесить по степи в такую погоду.
Зато спокойная и уравновешенная Надя, к Яшкиному удивлению, совсем иначе отнеслась к местным порядкам. Не для того она ехала на целину, чтобы вышивать салфеточки. Вышивать она, видите ли, и дома могла. А здесь будьте добры дать ей настоящую работу.
И Надя, как только представился случай, без обиняков сказала об этом директору.
После того как её выбрали членом комсомольского комитета, она считала себя вправе говорить с Барамбаевым от имени всех ребят.
— Больше так продолжаться не может! — Надя прямо приступила к делу. — Что, на курсы механизаторов ехать? А мне там делать нечего. И не только мне. У каждого из нас есть специальность, и мы хотим знать, когда прибудут машины.
— Зачем волнуешься, зачем кричишь? — попытался успокоить её Барамбаев, не подозревая, что этим самым подливает масла в огонь. — Отдыхай, пожалуйста.
— Вот как, отдыхать — Надя побледнела. — Посмотрите, что в бараках делается. Там с утра до ночи в карты дуются. Вчера один паренёк сапоги проиграл. Раздели ею догола. Отдыхать!..
Если вам люди не нужны, так прямо и скажите. Мы в другом месте работу найдём. А для отдыха есть районы и получше.
Барамбаев поднял руку, как бы призывая Надю к спокойствию.
— Работа есть, — сказал он. — Я работу даю.
— Ну да, доски сгружать с машин. По кубометру в день — Пока другой работа нету — Барамбаев обычно выговаривал русские слова старательно и твёрдо, но от волнения стал путаться в падежах. — Хотя Он поднялся, подошёл к окну. Под снегом валялись пятикорпусные плуги и сеялки. О них говорили на днях на комсомольском собрании. А что если для начала — Надо создать бригаду по ремонту инвентаря. — Надя, казалось, подслушала его мысли.