В клетке среди тяжёлых, низкобровых фигур были и другие, ещё более тревожные формы.
И наконец, небольшая и довольно активная группа курила марсианскую красную травку из кальянных трубок. Фанаты утверждают, что это поможет вам мыслить абсолютно по — новому. Достаточно покурить и ты можешь думать, как Марсианин. Курите слишком много и ваше тело превратится в Марсианина.
И тогда все вокруг поднимутся и забьют вас до смерти, потому что даже у Ночной Стороны есть свои стандарты.
Пара дымных призраков витала в густом воздухе, держась за руки, ища что-нибудь знакомое. Они были расплывчаты, полупрозрачны, само их существование было изношено, разрушено слишком большим количеством путешествий в другие измерения. Будучи когда-то людьми, они зашли слишком далеко и видели слишком много, а теперь уже не помнили, как найти дорогу домой и даже не помнили, каким был этот дом. Детали их лиц стали гладкими и сомнительными, как статуи кладбищенских ангелов, изношенных временем и стихиями. Дымные призраки дрейфовали туда-сюда, отчаянно ища знакомое лицо, или акцент, спрашивая тихими, далекими голосами о городах, народах и мирах, о которых никто никогда не слышал.
Посетители Драконьей Пасти отмахивались от них тяжёлыми руками, или вовсе не обращали на них внимания. Дымные призраки должны были бы знать, что здесь не стоит искать помощи, но их притягивало изменённое состояние сознания, как мотыльков — пламя. Один из них осторожно потянул меня за рукав, пытаясь привлечь моё внимание, но я отмахнулся. Я заметил своего эльфа.
Я направлялся прямо к нему, когда кто-то резко выдвинулся вперёд, чтобы преградить мне путь. Я резко остановился, потому что, либо так, либо пройти прямо по нему, затем задержался, чтобы рассмотреть человека передо мной. Я почти сразу понял, кто он такой, хотя годы не были к нему добры. Карнаби Джонс, широко раскрытые глаза мальчика, печально известный денди и вольный странник старой королевской дороги, пал далеко от того, кем он когда-то был. Его футболка и джинсы были достаточно чистыми, но выглядел он так, словно его одевал кто-то другой. Его прежняя мускулистая фигура исчезла, плоть усохла, обтянула кости, а кожа приобрела тусклый, нездоровый жёлтый цвет. Череп отчётливо проступал за рельефной кожей лица, глубоко посаженные глаза были потеряны и мутны, а тонкогубая улыбка таила в себе всю злобу мира. От него дурно пахло. Я до сих пор помню времена, когда мальчик с широко раскрытыми глазами был самым лучшим и храбрым.
— Чего ты хочешь, Карнаби? — вежливо спросил я.
Он громко захихикал.
— Нет времени на старых друзей, Джон? Нечего сказать старому другу, которого ты бросил и оставил в прошлом? Тот, кто привёл тебя сюда, научил всем премудростям и познакомил с удовольствиями, о существовании которых ты и не подозревал?
— Я давно простил тебя за это, — сказал я. — Мы оба теперь разные люди. Быть может, я вижу пурпурный оттенок в твоих глазных яблоках, Карнаби? Делали инъекции через слёзные протоки, потому что у тебя закончились вены? Как ты мог пасть так низко?
— Тренинг, — сказал он и его ухмылка стала шире, обнажив гнилые зубы.
— Ты хорошо выглядишь, Джон. Действительно. Очень… здоровый. С чего ты взял, что можешь просто вернуться сюда и бродить среди нас, задрав нос?
— Ты мой должник, Джон. Ты же знаешь.
— Если ты хочешь, чтобы я забрал тебя отсюда, я сделаю это, — сказал я. — Если тебе нужна помощь, я дам тебе самое лучшее.
— Мне от тебя ничего не нужно! Кроме того, чтобы увидеть, как ты заплатишь за то, что сделал.
— Что я сделал, Карнаби? — терпеливо спросил я.
— Ты нарушил правила, Джон! Ты выбрался! Никто не должен отсюда выбираться. В том — то и дело.
— Мне помогли, — сказал я. — Возьми меня за руку, Карнаби. Возьми. Я серьёзен. Единственный, кто держит тебя здесь, — это ты сам.
Он искоса взглянул на меня, всё ещё улыбаясь своей неприятной улыбкой.
— Ты выбрался и теперь ты большой человек на Тёмной Стороне. О да, Новости просачиваются даже в такие места, как это.
Говорят, Ты тоже богатый человек. Так как насчет чего — нибудь, для старого друга? Как насчет раздачи денег, как насчет того, чтобы снять рубашку со спины, как насчет всего, что у тебя есть!
Теперь он выплёвывал слова, всё его измученное тело сотрясалось от долгих лет сдерживаемой, тщательно отрепетированной злобы и ненависти.
Я почувствовал, как старая матушка Коннелл зашевелилась за своим столом и поднял руку, чтобы остановить её. Потому что когда-то этот мальчик с широко раскрытыми глазами действительно был моим другом, реально хотел быть самым лучшим из нас.