Я сказал Ларри, куда мы должны отправиться, чтобы найти Коллекционера и надеюсь, Томми.
Ларри кивнул.
Мы ехали спасти его давно потерянного брата и встретиться лицом к лицу с одним из самых опасных людей Тёмной Стороны в его собственном логове, но на лице Мертвеца не было и следа эмоции, в его холодных голубых глазах. Он достаточно часто говорил, что у мёртвых есть место только для одной эмоции за раз. И он всё ещё жаждал мести.
Мы шли под дождём, не разговаривая друг с другом и вошли на станцию Чейн-Уок. Мы заплатили Харону его цену, купили билеты и спустились в Подземку.
Было время, когда мне разрешали кататься бесплатно, но ничто не длится вечно и меньше всего благодарности на Тёмной Стороне. Толпа казалась более плотной, чем когда-либо, она толкалась и бурлила, через переполненные туннели, не обращая внимания ни на что, кроме желания и напора, которые её двигали. Ларри шёл впереди, открывая путь своим грубым бесчувственным телом, а я топал сзади, замкнувшись на собственных мыслях.
Воздух был горячим и душным, от влажной одежды людей поднимался пар. На стенах были свежие граффити. Я не представляю, где люди берут энергию или остроумие: «Пути Уокера неисповедимы», «НЕ дайте им вырваться из зеркал!», «Дагон вернулся, и на этот раз это коснётся и тебя».
И очень аккуратным, грамотным почерком: «Если это общепринятая реальность, то Они лгут нам…»
Были даже новые футболки в продаже, любезно предоставленные Гарри Кульминация. Гарри главный мошенник, фиксер — улаживающий проблемы. Есть проблемы — иди к Гарри.
Он устроился в кабинке у подножия эскалатора и был занят тем, что вёл себя, как обычно — зазывал клиентов, с большой счастливой улыбкой для каждого, только слегка подпорченной тёмными, отчаянными глазами.
Гарри пережил близкий спиритический контакт и это было заметно. Я не удивился, обнаружив его в подземке.
Гарри никогда и нигде не задерживался надолго, потому что за ним постоянно кто-то охотился. Может, он и исправился, а может и нет, но всё равно найдётся немало старых кредиторов и обиженных клиентов, которым не терпеться разыскать его и перекинуться парой слов.
В данный момент он был одет в футболку, на которой откровенно было написано: «Никаких вопросов, никаких возвратов», поверх пары дешёвых поддельных джинсов Levis и ещё менее убедительных кроссовок.
Он делал всё, что угодно, только не пел и не танцевал, прерываясь исключительно на ужин, совал свои футболки в лица прохожих, когда они проходили мимо. На витрине рядом с ним красовались футболки с такими надписями, как: «Спускайся, Лилит!», «Ад — это движуха!»; «Ад — это только смена руководства»; «Уокер смотрит на тебя, и это немного нервирует всех, но мне и моей собаке пох…»
Гарри узнал Ларри и меня, когда мы подошли, на мгновение напрягся, как будто собираясь бежать, но затем ограничился очень широкой улыбкой и деланным видом, что он действительно рад нас видеть.
— Привет, Гарри, — сказал я. — Постоянно на работе?
— О, вы же знаете, как это бывает, мистер Тейлор, — сказал Гарри, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Сделай немного здесь, сделай немного там… Конечно, в наши дни всё строго законно. Кажется сейчас загробная жизнь гораздо ближе, чем раньше.
— И у меня такое ощущение, — торжественно сказал Ларри.
— Слышал что-нибудь о Коллекционере, Гарри? — небрежно спросил я.
Он снова напрягся, его глаза быстро заморгали.
— Коллекционер, мистер Тейлор? Не так чтобы… Но в последнее время многие спрашивают о нём. Некоторые вопросы вполне официальны, если вы понимаете, что я имею в виду…
— Но ты ведь ничего им не сказал, Гарри?
— Я никогда никому ничего не рассказываю, мистер Тейлор. Плохо для бизнеса. Кстати говоря, могу я заметить, что вы совершенно определенно отпугиваете моих клиентов и мне действительно нужно зарабатывать на жизнь…
— Веди себя хорошо, Гарри, — сказал я, отходя. — Ради всего святого.
Мы с Ларри спустились вниз, направляясь к более опасным платформам и к их более опасным местам назначения. Толпа начала редеть. Мы снова миновали большую группу уличных музыкантов.
Горящий человек твёрдо стоял среди прыгающих сине-белых языков пламени, которые обуглили и раскрошили его плоть, но не поглотили, звучала его задумчивая песня о безответной любви. Слепой уличный музыкант пел зажигательную песню на греческом языке о своей матери.
И тень, упавшая на стену, запела грустную песню на японском. Я бросил им всем несколько монет, не подходя слишком близко. Ларри не обратил на них внимания.