Хаширама тяжело вздохнул.
— А я так надеялся, что ты его переубедишь… — он подцепил палочками ломтик рыбы и тоскливо на него посмотрел. — Знаю, Тоби предпочитает быть один, но мне кажется, он просто не знает, что на самом деле хочет, чтобы рядом был другой живой человек. У него ведь с детства не было друзей, только катана и кодекс шиноби — поэтому он стал таким, и характер отсюда… Я всего лишь хочу, чтобы мой младший брат был счастлив.
— Своё видение счастья не навяжешь, — устало возразила Мито. — Он вполне доволен своей жизнью, и только в его собственных руках её изменение в ту или иную сторону.
— Хм… — когда у Хаширамы случалось такое выражение лица, это означало пришествие в его голову нового гениального замысла. — Знаешь, если бы у нас с тобой родился малыш, и Тобирама понянчился бы с ним, он бы наверняка понял, как это здорово, и захотел бы своего…
Не удержавшись, Мито прикрыла глаза ладонью.
— Ками-сама, ты каким местом вообще это сгененировал?..
Спустя пару недель у неё начала всё чаще болеть голова, а вскоре стали, к огромному ужасу куноичи, отекать ноги, да так, что даже простая утренняя пробежка вокруг деревни больше не была простой. Забив тревогу, Мито бросилась медикам.
— С вами не происходит ничего страшного, Мито-сама, — мягко уверила её Юи-сан, главный ирьёнин клана Сенджу.
— Правда, да? — с ноткой истерики хмыкнула Мито. — У меня ноги, быть может, отказывают, а вы!..
— Вы беременны.
Она села обратно на кушетку, с которой начала было подниматься, и часто заморгала. А потом расхохоталась, чем очень напугала Юи-сан, явно решившую, что у Мито случилась истерика из-за неожиданной новости.
На самом же деле Мито подумала о том, что у её супруга дар претворять в жизнь собственные безумные идеи.
— Хаширама.
Её строгий тон муженька явно насторожил. По крайней мере, отложил все дела и подошёл к ней он мгновенно.
— Да, милая? — осторожно проговорил он, только что голову в плечи не втягивал — кажется, опасался разборки. За что? Неужели успел что-то натворить?.. Ладно, сейчас это не имеет значения.
— Я беременна.
Наблюдать зависшего Хашираму было одно удовольствие; на его лице медленно сменялась целая палитра чувств, и каждое было такое яркое и неописуемо забавное, что хотелось смеяться.
— Ты… — пробормотал он, наконец. — Но… Как?..
— А то ты не догадываешься, — поддела Мито и, прищурившись, посмотрела на мужа. — Ну что, дорогой, так и будешь блеять или всё-таки поцелуешь меня?
Мотнув головой, Хаширама вдруг подхватил её на руки и закружил по кабинету Хокаге, заливаясь восторженным хохотом, а потом, остановившись, принялся целовать.
— Мито, родная! Я так… Я просто!..
— Что здесь происходит? — в кабинет заглянул Мадара, привлечённый шумом, и иронично вскинул бровь. — Я всё понимаю, но лобзания на рабочем месте — перебор даже для тебя, Хаши.
— Нет, Дара, ты не понимаешь! — аккуратно поставив жену на пол, Хаширама подлетел к другу и опустил руки ему на плечи, с силой сжал. — Я буду отцом, представляешь, отцом!..
— В самом деле? — из голоса Мадары даже пропала обычная язвительность. — Поздравляю. И вас тоже, Мито-сан, — добавил он, выглянув из-за плеча Хаширамы.
— Благодарю, — кивнула она, улыбаясь ему — сегодня хотелось улыбаться всем и каждому.
— Это надо отметить! — заявил Хаширама воодушевлённо. — Дара, собирай всех, мы будем веселиться!
— Кого «всех» и кто «мы»? — хмыкнул Мадара, возвращаясь к привычному образу.
— Всех-всех! Сенджу, Учих, Узумаки, Хьюг, Сарутоби, Яманака, Хатаке, Нара, Акимичи, Ину…
— Стоп, хватит перечислять кланы. Общий посыл я понял.
— Тогда вперёд! — напутствовал Хаширама и буквально вытолкал его за дверь, которую тут же и захлопнул.
Он развернулся к жене, лучась улыбкой такой искренней и светлой, что у Мито на глаза невольно навернулись слёзы. Раньше она и не представляла, что способна сделать кого-то настолько счастливым.
— Мито, ты что, плачешь? — Хаширама спешно подошёл ближе. — Тебе нехорошо? Что-то болит?
— Я просто… — она не нашла слов, чтобы продолжить. — Я просто.
— Я тоже, — веско сказал Хаширама и обнял её, нежно прижал к себе. — Я люблю тебя.
Мито улыбнулась, уткнувшись носом в его широкую грудь.
— И я тебя.