Останавливаюсь, гляжу через пустырь. Вон он, ржет на другом конце.
— Моя-то мама, по крайней мере, дома! — ору. — Потому как она не шлюха и не торчит под Часами Альберта!
Несусь назад к Яичному полю так, будто задницу подпалили.
— Я тя замочу. Чесслово! — доносится до меня его крик. — Дождешься!
Я знаю, надо было попридержать язык, но ведь он первый начал. Начал говорить мне гадости. А я в ответ, как положено, только хуже. Чтобы взять верх.
Пробегаю мимо Поля, мимо девчонок у столба, но даже не оборачиваюсь.
Я знаю, как оно будет в Святом Габриэле: как и в Святом Кресте, только мальчишки там здоровее и противнее, а Пердун меня уже не защитит. Смогу я сделать вид, что я такой же, как они? Блестяще играть свою роль, пока не уеду в Америку? Не, на это мне таланта не хватит. Нужно отсюда спасаться.
Очень хочется к Киллеру. Я со всех ног мчусь домой. Плевать, что Ма велела не входить в дом, а я вот приведу Киллера, и мы вместе будем смотреть телик — приглушив звук, чтобы не разбудить Папаню.
Открываю дверь и вижу Мэгги:
— Малышка, ты уже вернулась! — Я прыгаю к ней на диван. — Я по тебе так скучал!
Обнимаю ее двумя руками крепко-крепко. Вот бы мама не таскала ее за собой повсюду. Я сам могу за ней присмотреть.
— Пошли к Киллеру, — говорю, выскакивая на кухню, а потом на двор. Киллер тявкает.
Ты чего так долго?
Киллер тоже телепат!
Где ты был? Ты же знаешь, что ты мой самый лучший друг, что я тут сижу и жду, когда ты со мной поиграешь. Можешь играть со мной и с Мелкой Мэгги хоть с утра до ночи. Мы тебя очень любим. Незачем тебе водиться с уличными дураками. А до Святого Габриэля еще двенадцать миллионов недель. А я написал письмо твоей Крестной Фее, чтобы она унесла тебя в Америку.
Хватаю Киллера за ухо.
— Пошли, дружище.
Бегу обратно через весь дом к лестнице.
— А у меня есть десять пенсов, — говорит у меня за спиной Мелкая.
— Класс! Пошли в магазин! — восклицаю я и хватаю ее ладошку — едва не выдрав ей руку из плеча. — Мамуль! — ору я наверх. — Можно мы с Мэгги возьмем Киллера и сходим в магазин?
— Нет! — отвечает она громким шепотом и показывает мне кулак.
Я совсем забыл про Папаню.
— Ну ма-ам! Ну чего ты?
— Ладно, катитесь, — сдается она, оглядываясь на спальню. — И сразу назад.
Я смотрю на Мэгги, мы беремся за руки и от радости скачем на месте.
— Пошли, сынок. — Я хлопаю себя по ляжке, Киллер прыгает на меня.
На улице смотрю вправо, влево — похоже, Шлюхован меня не подстерегает. Киллер лает. Он меня защитит. Он мой телохранитель.
Тащу Мелкую Мэгги за собой, как будто мы должны сбежать из интерната, приюта или от злой мачехи. Киллер сам не свой от счастья. По его мнению, это самая лучшая игра на свете. По-моему, тоже. Я знаю, что Мэгги тоже так думает, ведь мы же с ней одно. Мы хохочем, как ненормальные, пока мчимся по переулку к магазину.
К Тонерам в дом мы входим через заднюю дверь. Магазин прямо в доме. Домашний магазин. Самый мой любимый. Дверца на кухню у них распилена пополам, и верхняя часть всегда открыта. Как двери в салунах, только открывается в сторону. Когда я вырасту и Жилищный комитет даст мне собственный дом, я там все двери устрою именно так.
— Ну, вам чего? — спрашивает мелкая дочка миссис Тонер, выходя из гостиной. Впрочем, куда уж там мелкая. Длинная, как бритская наблюдательная вышка. Хоть строй шалашик прямо у нее на макушке и ставь туда камеру.
— Ты чего хочешь? — спрашивает меня Мелкая, разглядывая конфеты.
— Не знаю, а ты чего хочешь?
Мы хихикаем. Киллер тявкает.
— Нет, чего ты хочешь? — снова говорит она.
— Нет, чего ты хочешь? — смеюсь я.
— И как ваша мамаша вас терпит? — удивляется Долговязая Энни.
Я смотрю на Мэгги, и нас прямо распирает, так хочется расхохотаться. Долговязая запихивает конфеты в бумажный пакетик.
— Давайте, выкатывайтесь, — говорит она и швыряет нам пакет.
— Прошу прощения! — выпаливаю я, пронзая ее убийственным взглядом и протягивая десять пенсов. А потом поворачиваюсь к Мелкой. — Как ты считаешь, может быть, в дальнейшем нам не стоит пользоваться услугами этого заведения?
Мэгги складывает руки на груди и задирает подбородок.
— Идем, Киллер.
Мы бежим по дорожке, через калитку на задах — можно подумать, и правда куда-то торопимся.
И тут я встаю, как вкопанный.
— Ты чо? — обалдевает Мэгги.
— Не «чо», а «что», — поправляю я ее. — Ты ж не хочешь уподобляться этим ублюдкам.