Вид у нее испуганный.
— Не скажу. Богом клянусь, ни единой душе. — А мы что, будем встречаться тайно?
Это тоже здорово. Но мне бы хотелось, чтобы все знали, потому что они тогда лопнут от зависти и перестанут обзываться.
— Нет, Микки. — Она качает головой и встает, стряхивая траву с платья. — Мы встречаться не будем.
— Но… почему?
— Сам знаешь, почему. С какой радости? Тебя, Микки, никто не любит. Ты ведешь себя, как девчонка. Признавайся, ты реально голубой? Я никому не скажу, честно.
Удар молотом в сердце. Да как она может мне такое говорить?
— Ну, мне пора. Не забывай, ты дал слово.
И она бежит вниз по склону.
Приподнимаюсь, сажусь. Даже не представляю, что сказать. Неужели… Она меня использовала! Какая дрянь.
— А мне совсем не понравилось! — ору, пока она перелезает через забор. — И еще я тебе кое-чего не сказал!
Она бежит вниз по Брэй. Я-то думал, она не такая, как все, но ошибался. Ненавижу ее. И всех ненавижу.
Пинаю траву. Зарываюсь в нее носком, выковыривая землю. Смотрю на горы, чтоб им провалиться. Вот я сейчас тоже побегу. Побегу до самых гор. А потом вверх по склону. А потом… потом через горы, на ту сторону, что бы там ни было. Отсюда, от них от всех, навсегда. И не вернусь до конца жизни.
Бегу. В полную силу. Вниз по склону.
Тройная скорость. 400 миллиардов, триллионов километров в час… в минуту… в секунду.
Вершина Брэй. Смотрю на склон — крутой, бесконечный.
Побежишь на верную смерть?
Да.
Ну давай, голубенький, попробуй!
Никакой я, блин, не голубой. Я побегу вниз. Вы все увидите. Побегу так, как бегают только настоящие парни.
И я бегу вниз, будто мне ничего не страшно. Как первый ардойнский смельчак. Вот так-то.
Быстрее, быстрее! Давай, лети, голубок!
Блин! Тело не успевает за ногами.
— Ноги, прием, вы меня слышите? Конец связи.
— Мозг, это ты? Это ноги, связь плохая…
Приказ до ног не доходит. Я потерял управление.
— Связь прервалась, — докладывают из Мозгового центра управления.
Теряю управление, дальше все как в замедленной съемке. Я — Стив Остин.
Хрясь! Ударяюсь о землю. Ничего не чувствую. Еще раз. Опять ничего. Я — прыгающая бомба, как в том филиме. Еще один удар. На сей раз он приходится по колену, и я это ощущаю. Слышу, как что-то хрустит. Во всем теле покалывает.
Катится, катится, катится гей, катится вниз по склону Брэй.
Встал вмертвую. Вмертвую встал. Вмертвую. А сколько у человека жизней?
Мальчик Микки Доннелли того и гляди испустит дух. Но мы его починим. Уже изобрели технологию, чтобы изготовить первого на земле Биомальчика.
Футболка разодрана. Шорты грязнущие. Локти и колени исцарапаны и в крови. Губ не чувствую, голове больно.
Со стороны Яичного кто-то идет. Не хочу, чтобы меня видели. Пытаюсь подняться. Колени подгибаются. Больно повсюду. На меня смотрит какая-то девчонка. Пытаюсь бежать, но куда с такими коленями. Они все время подгибаются, я бегу, как Франкенштейн.
Вызывали, начальник?
— Ты чего, Микки?
Это Тереза Макалистер. Возвращается из своего Мира клея.
Ковыляю к проулку за Гавана-стрит.
Футболка вся разодрана — моя футболка с американским флагом! Та, которой мне должно было хватить на все каникулы. Ма меня теперь убьет. Придушит, а потом придушит еще раз. У меня за всю мою жизнь не было такой классной футболки. В ней я выгляжу как большой. И все мне завидуют.
Никто не хочет с тобой дружить, Микки.
Выхожу из проулка — все мальчишки и девчонки играют на пустыре. Они увидят, что я плачу. И Гадина Бридж, и Дрянь Мартина.
— Мамочка!
Знаю, что она на работе, а все равно зову. Слышу смех.
— Мамочка!
Добираюсь до входной двери. Она заперта. Почему у нас дверь заперта? Ее никогда не запирают. Всё сегодня против меня. Молочу кулаком, долго. Дверь открывается. За ней — Моль.
— Мамочка! — кричу в гостиную.
— Матерь Божья!
Ма вскакивает со стула.
— Ма, ты дома!
Спасибо Тебе, Боженька, за такое чудо.
— Господи Иисусе, вы только поглядите на него! Пэдди! — кричит Ма.
— Да чего вам всем от меня надо?
Пэдди высовывается из кухни, всовывается обратно. Я падаю на пол в слезах.
— Мамочка, мамочка, — рыдаю я.
Ма прижимает меня к себе. И повторяет, снова и снова:
— Что случилось? Что случилось?
Мелкая Мэгги ревет.
— Мамочка, посмотри на мою самую лучшую футболку! Вся порвалась!
— Да бог с ней, с твоей футболкой!
— А вот и нет, мамочка. Она же на все лето.
— Так лето уже кончилось, сынок. Тебе через неделю в школу.