Поттер криво усмехнулся и промолчал. Огонь в огромном камине гаснул; мы сидели почти в темноте. Несмотря на тепло, меня все еще била легкая дрожь — последствие то ли встречи с дементорами, то ли нашего разговора. Я поднялся и начал убирать со стола.
Глава 12
Меня разбудил настойчивый стук в дверь. С трудом отделавшись от тяжелых, невнятных сновидений, я приоткрыл глаза. В дверном проеме черным силуэтом стоял Поттер, пытаясь меня добудиться. Увидев, что его стук возымел действие, он включил свет и покинул комнату. С отвращением и болью в глазах я поднялся и погасил его.
Мое самочувствие, как и внешний вид, оставляли желать лучшего, чему я убедился в ванной, однако вчерашний вечер был здесь не при чем. Мы легли спать, протрезвев без всякой магии — слишком уж печальным получилось завершение разговора. Виной моему разбитому состоянию стали дементоры: тесное взаимодействие с ними через патронуса не прошло бесследно. По–хорошему, надо было бы навестить нашего врача на базе, но я решил обойтись собственными силами, немного поколдовав, взбодрившись и приведя себя в относительную норму.
Спустившись на кухню, я увидел Поттера, который поглощал яичницу, запивая ее кофе. Молча осудив его, на что он только фыркнул, я ограничил свой завтрак одним кофе с тостом.
— Ты уже читал новости? — поинтересовался Гарри, сделав глоток.
— Нет. Я оставил телефон в пальто. Ларс, наверное, прислал мне пару мегабайт сплошного текста.
— Старательный, — похвалил его Поттер. — Какие на сегодня планы?
— Ждать. Хотелось бы, конечно, найти любителя трупов мелких животных, но если это невыразимцы, они не оставили следов. Да и от тела уже избавились, как нам с тобой известно.
— Думаешь, они отреагируют на вчерашнее?
— Надеюсь. А пока я намерен следить за тем, что они собираются делать с Бруствером, и как он будет себя вести.
— Нехорошо получается, — сказал Поттер. — У меня ощущение, что мы оставляем его на произвол судьбы.
— Гарри, у него достаточно рычагов, чтобы их сдерживать. Но если он этого не может… — я развел руками.
— Ты отвратительный циник, — проговорил Поттер. — Политик в худшем смысле этого слова.
— Я открыт для предложений. Если ты знаешь, как помочь Кингсли, помимо того, что мы уже делаем, я с удовольствием тебя выслушаю. Но только не забудь о премьере — ей сейчас хуже всех.
— Ладно, буду искать любителя трупов, — неохотно согласился Поттер и вернулся к яичнице.
— Сэр, я вчера весь вечер… — начал Ларс, но смолк, увидев мое лицо.
— Позже, — сказал я и закрылся в кабинете.
Меня ожидало несколько писем, в том числе от Тао и Ин. Ин прислала информацию о вампирах, а Тао — краткое сообщение о том, что хотела бы со мной встретиться: "Это не очень срочно, но важно". Ин я поблагодарил, отложив описание вампирских повадок до лучших времен, а Тао ответил, что позвоню в ближайшие дни, после чего перешел к информации, собранной для меня Ларсом.
Его донесения были похожи на сводки новостей с фронта. Обстановка в Хогсмиде и других деревнях с колдовским населением, куда нагрянули стиратели и полиция, ухудшалась. В Лондоне у Министерства магии сочувствующие устроили пикет. Газеты вдавались в крайности: одни писали о том, что в этих деревнях давно пора было навести порядок, а министру следует взяться и за городские кварталы волшебников, поскольку там тоже черт знает что творится; другие возмущались жестокими методами, нарушением прав человека, и предрекали протестные выступления и столкновения с полицией. Однако до прямых стычек пока не доходило. В лояльной Министерству прессе сообщалось, что скоро стиратели покинут Хогсмид, а иммиграционная служба впредь намерена гораздо чаще посещать деревню. Авторы этих статей слегка журили Бруствера за то, что он запустил проблему иммигрантов, доведя ее до нынешних неприятных событий, но тут же хвалили, поскольку в конечном итоге он все же обратил на нее внимание. Тем, кто усматривал в происходящем исключительно плохое, хвалить министра было не за что: человек, некогда боровшийся за свободу и равенство, состоявший в знаменитом Ордене Феникса, теперь подписывает распоряжения о подобных бесчеловечных зачистках, из‑за которых разрушаются семьи, происходит вмешательство в чужую культуру, страдают те самые магглы, которых он когда‑то защищал.
Наш визит в тюрьму тоже оказался на первых полосах. Журналисты анализировали нападение на Поттера и попытку взлома гробницы, пытались представить, кому это может быть выгодно и как с этим связан Азкабан, а также описывали мою стычку с дементорами в столь ярких красках, словно в недрах тюрьмы кипела настоящая битва. Статьи мне понравились — при всей их поверхностности и определенной пафосности, свою работу они делали: думающих побуждали задуматься, нервничающих — начать нервничать еще сильнее.