— Мы отправляемся в лес, — помолчав, сообщил я. — Ты с нами?
— Еще как с вами. Вы кого‑то нашли?
— Нашли. Шварц ждет у дома Хагрида. Я сейчас приду, только отпущу Тао.
Авроры отправились на улицу, а я вошел в Большой зал. Нордманн закончил со столами и теперь наблюдал за Макгонагалл, которая сидела рядом с Тао и что‑то тихо говорила, склонившись к ее уху. Тао выглядела расстроенной и виноватой. Заметив меня, она воскликнула:
— Папа, ты представляешь? Его душа все время была здесь!
Макгонагалл встала.
— Если это так — а ритуал был достаточно убедителен, — ее необходимо как можно скорее отсюда убрать, — произнесла она. — Сама по себе душа, вероятно, не представляет угрозы, и все же мы не будем спокойны, пока ее не освободят.
— Я найду мага, который проведет ритуал, — обещал я. — Тао, ты не могла бы показать?
Тао направилась к небольшой примыкающей к залу комнате; я пошел следом, забрав со скамьи ее куртку. По периметру комнаты высоко под потолком торчали металлические светильники, действительно сделанные в виде пикси. Фигурки были разными: кто‑то просто сидел, кто‑то собирался взлетать, кого‑то художник запечатлел в полете. Я закрыл дверь и оградил нас от нежелательного внимания Стеной тишины.
— Вот он, — начала Тао, указывая на один из светильников, но я набросил куртку ей на плечи и даже не стал смотреть, где все эти годы обитала душа Риддла.
— Слушай меня внимательно. Ты должна сделать в точности то, что я тебе скажу.
Я расстегнул молнию и начал вытаскивать пригревшегося на груди удава.
— Ой, какая прелесть! — немедленно оживилась Тао. — Откуда он у тебя? Какая лапочка… это ведь радужный удав!
— Спрячь его, — проговорил я, вручая ей змею, — и никому не показывай. Когда выйдешь за ворота, аппарируй в дом у моря — дверь я вчера открыл. Запрись на все заклятья, никому не открывай и жди меня. Если я попрошу открыть дверь и не смогу показать патронуса, немедленно аппарируй в зону Пирамид вместе с ним, минуя все вокзалы. Сможешь?
— Конечно, — Тао спрятала удава под куртку.
— Теперь идем.
— А душа? Ты даже не посмотришь?
— Я потом посмотрю, когда найду экзорциста, умеющего изгонять души из светильников.
Мне не хотелось, чтобы Эмилия шла с нами, но Поттер никак не отреагировал на ее присутствие, и я промолчал. Как ни старались мы идти быстрее, глубокий снег не позволял торопиться. Легионеры и Шварц разбились на пары и ушли вперед. Я немного отстал от авроров, чтобы мисс Мазерс не могла расслышать наш разговор, и так мы с Поттером оказались позади нашей совместной команды.
— Не думай о нем, — сказал я, когда мы добрались до поляны, где много лет назад проходили мои тренировки. — Я найду колдуна, он ее освободит, и все закончится.
— Знаю, — ответил Поттер. — Я думаю не о нем… не только о нем. — Он замолчал, сосредоточенный и угрюмый, и я вспомнил, что здесь, по этим местам, он проходил четверть века назад, навстречу смерти от руки того, чья душа сейчас томилась в светильнике школы. — Я думаю, как мне к этому относиться.
Я вздохнул.
— Да никак не надо. Ты же нормально отнесся к его портрету…
— Потому что это портрет. Он не настоящий, пусть даже и всё помнит. А здесь… — он замолчал. Я не настаивал на продолжении — мне казалось более важным обсудить то, что нам в скором времени предстояло, — однако Поттер продолжил:
— Его душа когда‑то была частью меня, и я хорошо это помню.
— Ты умел говорить на парселтанге. Сейчас не умеешь. Только и всего.
— Не только. Я видел, что появлялось из крестражей. И ты, кстати, видел. Я чувствовал его ненависть в себе. И я не знаю, так ли уж невинна его душа. Может, не стоит ее освобождать? Пускай себе живет в этой пикси.
— В тебе была часть души, которая одновременно продолжала жить в Риддле, и ты чувствовал не ее ненависть, а его, поскольку она вас связывала. Если хочешь знать мое мнение, душа — это что‑то вроде батарейки, которая дает энергию. Разделение позволяло тебе чувствовать эмоции ее носителя, но у нее самой никаких эмоций нет.
Поттер не ответил, погрузившись в размышления, и я не стал продолжать, немного удивленный ходом его мыслей, но потом вспомнил замурованный портрет матери Блэка, и удивление исчезло. Больше мы об этом не говорили и молча дошли до берега реки, но когда углубились в лес, очищенный от зеленушек, Поттер сказал:
— Я заметил, ты как‑то странно смотришь на Эмилию. Я тогда наплел ерунды, не бери в голову. Это шутка была.
— Шутку я понял, но ты прав — я действительно смотрю. Мне не хотелось, чтобы она с нами шла. По–моему, она за мной следит.