Он издевался, но не атаковал, и было непонятно, чего он хочет, однако, находясь в такой близости от вампира, я не только ясно его видел, но и чувствовал исходящий от него запах, едва уловимый на таком морозе, но все же существующий. И увы, он был мне знаком.
В момент, когда я вспомнил запах, вампир преобразился. Крылья его развернулись, глаза округлились так, что заняли пол–лица, и он рванулся ко мне, прижав длинные руки к груди и согнув пальцы когтями вперед. Я инстинктивно выставил палочку, и та уперлась в его твердый живот, а его когти — мне в грудь, обжигая холодом.
Лис вскочил, вдруг оказавшись очень большим и не менее зубастым, чем нависавший надо мною хищник.
— Отойди назад, — приказал он, и хотя говорил он через меня, вампир послушался, отступив на шаг и немного опустив крылья.
— Значит, вот в чем дело, — сказал он. — Я чувствовал, что знаю тебя, но не понимал, откуда — ведь мы с тобой никогда не встречались. А это был не ты…
Лис молчал, и я решил, что вампир обращается ко мне, а не к нему.
— Понятия не имею, о чем речь, — ответил я, наконец, взяв себя в руки.
— Ты видел моего сородича, — произнес вампир. — Этот знак остается навсегда.
Я невольно посмотрел на левое предплечье, где была Метка.
— Не этот. — Успокоившись, вампир вновь принял неподвижную позу, обернувшись крыльями и спрятав под них руки. — Ты видел нечто иное. Ты узнал запах.
"Вот это да, — подумал я. — Вот так Олливандер".
— Приведи мне этого Олливандера, — потребовал вампир.
— Он не убивал твоего сородича. Он просто хранит у себя дома его кость.
— Принеси мне кость.
— Забери сам.
— Слишком долго рыть. — Вампир плотнее закутался в крылья и опустил уголки губ. — Я знаю — вы, люди, имеете много страстей и легко продаетесь. Принеси мне кость, и ты не пожалеешь.
— Знаешь, сколько раз я это слышал?
— Но не от меня. Вряд ли тебе предлагали что‑то действительно стоящее.
— Мне надо подумать.
Вампир усмехнулся:
— Сейчас ты стараешься делать прямо противоположное.
— Не люблю, когда копаются у меня в голове.
— Я не копался. Просто у меня тонкий слух. Очень тонкий.
— Мне надо подумать, — повторил я.
— Думай, но не слишком долго, — сказал вампир. — Иначе я найду других, более сговорчивых, и ты упустишь свой шанс.
Он развернулся, скользнул вниз и исчез, забрав с собой холод. Через несколько секунд в лесном тумане скрылся лис. Немного постояв, я зажег свет и продолжил путь к порталу.
Прошло меньше минуты, когда в темноте передо мной возник огонек, и я увидел Поттера с палочкой в одной руке и здоровенным булыжником в другой. При моем появлении он отпрянул и занес руку с камнем.
— Гарри, Гарри, это я! — воскликнул я.
На лице Поттера отразилось облегчение.
— Какого чёрта! Где ты был! — Он бросил камень на землю. — Я думал, тебя… в общем, не надо так больше делать. Я по этой темноте уже пять минут хожу, хотя никогда в жизни так не боялся!
Я почувствовал неожиданную благодарность за то, что он вернулся, однако это выглядело чистым самоубийством — без колдовства у Поттера не было ни единого шанса, вооружись он хоть валуном.
— Спасибо, что пошел меня искать, — ответил я, — но это было лишним.
— Лишним, не лишним — мое дело, — беззлобно огрызнулся Поттер. — Так где же ты был?
— Решил узнать, зачем он нас преследует.
— Ты что, с ним говорил?
Я кивнул.
— Идем, нам пора.
Поттер смерил меня критическим взглядом, но только молча покачал головой.
Бартлетта мы обнаружили у портала: держась за шест, он дергал его, словно пытался таким странным образом заставить портал сработать. Меня это совсем не удивило, но Гарри изменился в лице. Ничего не сказав, он взялся за шест, следом за ним — я, и через секунду нас троих потащило вверх.
Напротив выхода из портальной располагался кабинет; его дверь была открыта, а за столом сидел Ян Годжа, листавший какие‑то бумаги. Не успели мы выйти в коридор, как Бартлетт заметил легионера, бросился в кабинет и схватил его за воротник, пытаясь стащить с кресла. Не ожидавший нападения Годжа растерялся, взмахнул рукой, и лежавшие на столе бумаги разлетелись по полу. Опасаясь, что Бартлетт его ударит, я кинулся их разнимать и тут услышал голос Поттера.
— Офицер Бартлетт! — заорал он прямо у меня над ухом. — Немедленно прекратить! Я сказал — немедленно!.. Выношу вам выговор с занесением в личное дело за недостойное поведение, невыполнение служебных обязанностей и превышение должностных полномочий! В понедельник получите официальное представление. Кроме того, я буду рассматривать вопрос об отстранении вас от текущего дела! А теперь марш отсюда в Лондон!